Базза кивнул, показав, что в целом разделяет любопытство рыжей, и продолжил расспросы:

–Что-нибудь ещё?

–Упоминался только наземный и водный транспорт, воздушный – ни разу.

–Может, не было повода о нём говорить?

–Может, и так,– не стал спорить радист.

–В каком контексте упоминался водный транспорт? Море?

–Дословно человек сказал: «Спущусь по стремлению в сады».

–То есть стремления – это реки?

–Здесь – да, но в первоначальном контексте они казались названиями государств. Или областей.– Радист сверился с записями.– И ещё из важного. Тот, который находится в пустыне, спросил: «Что слышно в сенате?» Второй ответил: «Пока тихо, наверное, ругаются». Первый: «Без войны обойдёмся?» Второй: «Надеюсь».

–То есть мы прилетели в кризис?– поморщился Дорофеев.

–Возможно, войны у них тут регулярны?– предположила Кира.

–Из контекста беседы этого не следовало,– вставил своё слово радист.– О возможной войне говорили без энтузиазма и без привычного тона.

Ему понравилось слово «контекст», которое он давно не использовал в разговорах, и радист решил его применить.

–Интересно, как в этих обстоятельствах они воспримут наше появление?

–Слабая сторона – с радостью, сильная – с неудовольствием,– ответил Базза.

–Слабая или миролюбивая?

–Когда назревает война, глупо и неразумно быть миролюбивым.– Дорофеев повернулся к дверям, бросив радисту: «Продолжай слушать эфир», пропустил Киру в коридор и, направившись с ней на мостик, сказал:– Обогнём объект и продолжим путь на запад.

–Вам не кажется, что обстоятельства изменились?

И услышала спокойный ответ:

–Они не могли измениться, адира,– мы просто о них узнали.

–Война в наши планы не входила.

–Война редко входит в планы, адира. Она просто случается.

–И что теперь?– Кире казалось, что неожиданный поворот заставит капитана нервничать, но ошиблась.

–Наша позиция слегка усложнилась, а мессеру будет легче.

–Не понимаю,– растерялась рыжая.– Почему Помпилио будет легче?

–Потому что есть очевидные противоборствующие силы, адира,– с улыбкой объяснил Дорофеев.– Это обстоятельство позволит мессеру сыграть на естественных противоречиях, а в этом, поверьте, он большой мастер.

И снова – прав, во всём прав. Настолько прав, что Кира рассмеялась:

–А в чём Помпилио не мастер?

–Насколько мне известно, мессер не умеет играть на трубе,– с улыбкой ответил капитан.

–Полагаю, к счастью.

–Не могу не согласиться.

Несколько мгновений они молчали, но прежде, чем подняться на мостик, рыжая задала ещё один вопрос:

–А почему наше положение усложнилось?

–Потому что в условиях войны межзвёздный корабль становится очень ценным призом, адира,– вздохнул капитан.– Нас тоже попробуют использовать, а мы будем ориентироваться только на их слова и наши ощущения. И на ту информацию, которую получим благодаря радио.

Теперь она поняла, насколько прав был Дорофеев, решивший проявить осторожность и не показываться аборигенам как можно дольше.

«Информации много не бывает».

Он будет сопоставлять то, что услышит по радио, с тем, что ему будут говорить, и так вычислять лжецов.

–Мы можем остановить назревающую войну, а можем её ускорить и сделать более кровопролитной. Нам следует быть крайне осторожными, адира, от нас зависит много жизней. Очень много.

Кира молча кивнула.

А Дорофеев… Дорофеев ещё не знал, насколько он прав…

* * *

–Как вы ухитрились так быстро раздобыть катер?

–Разве быстро?– искренне удивился Бабарский.– Полдня провозился.

Катером его приобретения не ограничились: ИХ купил местный дорожный костюм, неброский, но явно дорогой, и теперь его с лёгкостью можно было принять за богатого дельца из Стремления Мэя – покрой костюма и говор, который с каждым часом становился лучше и чище, делали его неотличимым от обитателя Абергульфа.

–Поверьте, я знаю что говорю: это нереально быстро,– не согласился Занди.– У нас катера – основные машины, потому что в Садах полно рек и озёр, не говоря уж о Стремлениях. Катера часто угоняют, и, чтобы его купить, требуется куча документов.

–Всё можно ускорить,– рассмеялся ИХ. Но поскольку время у них было, решил дать юноше небольшой урок.– В ваших газетах есть раздел «Объявления». Открываешь – читаешь – выбираешь несколько катеров, которые тебе подходят, а потом выбираешь из всех предложений то, которое сделано достойным продавцом.

–Что значит «достойный продавец»?– не понял Занди.

–Ты сам сказал, что при покупке катера нужно заполнить кучу бумаг, так?

–Так,– подтвердил Занди.– Нужны документы на катер, нужен договор купли-продажи, заверенный нотариусом, и нужно получить в Речном управлении разрешение на передвижение по Стремлению…

–По Стремлениям,– поправил юношу ИХ.– Я тут посмотрел карту ваших Садов и понял, что мне – на всякий случай – требуется разрешение на проход по всем возможным Стремлениям. Мало ли куда нас занесёт?

–Вы не смогли бы его оформить за полдня.

–Конечно нет. Все эти бумаги я купил вместе с катером. К счастью, ваша цивилизация почему-то не изобрела фотографию, поэтому выданные документы невозможно толком подтвердить.

–Что такое «фотография»?

–Потом расскажу.

–Продажа катера с документами строго запрещена.

–И это возвращает нас к вопросу, что такое достойный продавец,– вновь рассмеялся ИХ.– Теперь ты понимаешь, что я вкладываю в это понятие?

–Вы искали человека, готового сесть из-за вас в тюрьму?

–Я искал человека, готового войти в положение несчастного путешественника, у которого угнали катер, а ему срочно нужно ехать.– Бабарский помолчал.– Найти такого человека непросто, но я постарался, и в результате мы договорились, что через пять дней он явится к серифам и сообщит, что у него украли катер вместе с документами. А до тех пор побудет на своей ферме.

–Как украли?– растерялся Занди.

–Ну, как это обычно происходит: он оставил катер на причале и уехал, а когда приехал – на месте его не оказалось. В результате он получит не только плату за свою посудину, но и саму посудину. Или страховку за неё.

А «посудина», говоря откровенно, оказалась отменной: обводы синего корпуса говорили о том, что катер очень быстр, и о том же свидетельствовал мощный двигатель, который Занди сначала принял за «Барракуду-9», но оказалось, что это «Барракуда-12», и работал он как часы. Под голубой надстройкой располагалась маленькая каюта с койкой, на которой можно было спать, вытянувшись во весь рост, и чулан для припасов.