–Как долго продлится это состояние?

–Не знаю,– ответила ведьма.– Я никак не могу повлиять на происходящее.

–Это я понимаю…

–Интересно, какой из них настоящий?– вдруг спросила Кира.– Какой Галилей тот, которым он должен быть?

–Думаю, настоящий тот, которым он родился,– твёрдо произнёс капитан.– А то, что он изменился, не означает ничего, кроме того, что он изменился. Кроме того, тот, новый, несмотря на свою силу… немного нас боится.

–Вы думаете?– изумилась Аурелия.

Широко распахнутые глаза рыжей показывали, что адира дер Даген Тур так же удивлена.

–Мы повторили путь Тринадцатой Астрологической экспедиции, из всех участников которой, напомню, выжил только Галилей. А на этот раз он вытащил всех нас и привёл на пригодную для жизни планету. И я думаю – благодаря вам, Аурелия. Не окажись вас на борту, не испугайся вы во время шторма и не ударь того, кто пытается завладеть разумом моего астролога,– Галилей опять вернулся бы один. Или растворился в шторме. Но вы ударили, он испугался, всё поменялось – Галилей вернул себе контроль и вывел нас из Пустоты. И теперь тот, второй, чувствует себя намного менее уверенно, чем раньше, и мой офицер сумеет с ним справиться.

* * *

«Нет, он меня не слышит… К сожалению, Наамар никого не слышит… Точнее, слышит, но давно считает, что лучше знает, как нужно делать, и убедить его нет никакой возможности…»

Радбуд Раде, сенатор Мэя, отошёл от окна, однако возвращаться в кресло не стал – тяжело посмотрел на явившегося с докладом министра внутренних дел и поинтересовался:

–Это всё?

–Так точно,– отрапортовал министр.

–Ни одного ареста?!

Ярость в голосе главы Стремления читалась более чем отчётливо, однако отступать министру было некуда, и он продолжил в прежнем, весьма бодром стиле:

–Нападавшие действовали очень организованно, и эффект неожиданности…

–Погромы случились во всех городах!– рявкнул Радбуд.– Во всех, будь я проклят, городах моего Стремления! И я хочу, чтобы Служба серифов ответила за такой провал! Мне нужны головы!

–Чьи?

–Отличный вопрос.– Радбуд вернулся в кресло во главе стола, закинул ногу на ногу, взял карандаш, перевёл взгляд на министра, сломал карандаш, продолжая смотреть министру внутренних дел в глаза, бросил обломки на стол и куда более спокойным тоном произнёс:– Меня устроят любые головы, Валек. Времени тебе даю до завтрашнего полудня. Если твои люди не произведут аресты настоящих участников или организаторов погромов. Я подчёркиваю – настоящих, а не кого угодно, лишь бы меня успокоить. Мне потребуются их головы. Я не хочу терпеть в Службе серифов идиотов, не способных исполнять свои прямые обязанности. А если ты не принесёшь их мне головы – мне принесут твою. И я не шучу, Валек, тебя макнули головой в дерьмо, а я не хочу стоять рядом с тем, от кого так воняет. Всё понятно?

–Всё,– уныло ответил министр внутренних дел.

–До полудня.

Валек выскользнул из кабинета, но в одиночестве Радбуд не остался – место провинившегося министра занял руководитель секретариата Кажин.

–Вы позволите высказать одну мысль?

Он, разумеется, подслушивал, но, разумеется, с разрешения сенатора. И дураком Кажин не был – иначе не добрался бы до столь высокой должности. Поэтому советы своего секретаря Радбуд всегда слушал и высоко ценил.

–Что я упустил?

–Если серифы поймают погромщиков и докажут, что они действовали по приказу Наамара, нам останется только…

–Воевать,– буркнул Радбуд.

–Воевать, синьор сенатор,– подтвердил Кажин.

–Не будем торопиться с обнародованием результатов расследования,– предложил Радбуд, жестом велев секретарю налить воды.

–Слухи всё равно поползут,– поморщился Кажин, подавая главе Стремления хрустальный бокал.– Они уже ползут.

–Народ уверен, что погромы – провокация фага?

–Люди так думают. А фага считают, что это вы наняли погромщиков, чтобы вернуть всех фага на север.

–Зачем это мне?– изумился Радбуд.

–Затем, что вы якобы ненавидите фага.

–Все знают, что это не так!

–Особенно жертвы сегодняшних погромов.

–Не забывайся.– Бокал с грохотом опустился на столешницу, но, поскольку был достаточно толст, не разбился.

–Я моделирую ситуацию, синьор сенатор,– очень спокойно ответил Кажин, на которого ярость Радбуда не произвела никакого впечатления. Кажин привык говорить правду и только правду, знал, что иногда его реплики вызывают неудовольствие, иногда – гнев, а иногда – ярость. Которые очень быстро перенаправлялись на тех, кто в действительности был их причиной. Радбуд был умён и понимал, что первое лицо не имеет права не знать правду.

–Народ говорит именно так?

–Секретная служба продолжает собирать информацию о настроениях, однако предварительные выводы звучат именно так.

–Спасибо.

–К вашим услугам, синьор сенатор.

–И каково твоё мнение о происходящем?

–Оно совпадает с вашим, синьор сенатор,– улыбнулся Кажин.

–У меня его ещё нет,– честно ответил Радбуд.

–У вас оно есть.

Да, есть, поскольку кровавые провокации Наамара сами по себе были достаточно весомым поводом для серьёзного ответа. Мнение у Радбуда было, но он не хотел воплощать его в жизнь.

–Если я объявлю мобилизацию, война станет неизбежной.

–Вы сказали, что сенатору Фага не понравилась идея Феодоры атаковать победителя.

–Она блефует.

–Но она по-прежнему сдерживающий фактор, синьор сенатор. Армия Уло достаточно велика и в решающий момент сможет изменить ход войны. А сенатор Фага уверен, что Феодора поддержит вас. Он знает вашу тайну, синьор сенатор, поэтому уверен.

–К сожалению,– пробормотал Радбуд.

–Да, синьор сенатор,– к сожалению, но он знает. И наступит момент, когда сенатор Фага поймёт, что главное препятствие на пути к достижению его цели – это сенатор Уло и стратегия победы требует её устранения.

–Наамар никогда так не поступит!

–Уверен, что, если бы неделю назад я предупредил вас о готовящихся погромах, вы бы ответили точно так же, синьор сенатор.– Секретарь склонился в полупоклоне.– У сенатора Фага есть цель, она им владеет, всё остальное – инструменты или помехи.

–Есть вещи, через которые Наамар не переступит.

Секретарь не ответил.

Он был прав, он был прав во всём, и поэтому Радбуду захотелось что-нибудь разбить. Немедленно. Поскольку выместить свой гнев на истинном его источнике – сенаторе Фага – Радбуд сейчас не мог.