— Э-э-э, — дедушка встал и пошел к двери. — Не слушаешь ты меня. Я Хадижу знаю, она не такая… Делайте как хотите, — он обернулся и махнул на бабушку рукой. — Потом мне ничего не говорите.

Как у меня стучало сердце, когда я слушала их. Я даже боялась, что они услышат его и узнают, что я прячусь за занавеской. Почему дедушка сказал, что я не такая, а бабушка сказала, что такая? Что они имеют в виду, я не понимала. Такие — это какие? — хотела я знать. Это означало, будто я непорядочная, или они про что-то другое говорили? Как мне было понять? У кого спросить?

Бабушка сидела и качала головой, что-то шептала про себя, мне было не слышно. Вернулся дедушка.

— Папаху забыл, — сказал он, но по его голосу я поняла, что он больше не злится на бабушку, а, наоборот, пришел что-то другое сказать.

Он постоял возле окна. Бабушка молчала, она тоже поняла, что он что-то другое хотел сказать. Мы давно знали его привычки. Дедушка смотрел в окно, которое выходило во двор. Вай, только что оттуда вернулся. Что он там не видел?

— Учителя я тоже вчера встретил, — сказал дедушка. — Похабарили о том о сем. Потом он мне сказал, слышал, мол, Хадижа в город едет учиться, правильно, она умная девочка, всегда все на лету схватывала. Писала тоже без ошибок, говорит, память у нее хорошая. Только запятые иногда не туда ставила… Ладно, пусть едет… Может, профессором станет, — засмеялся дедушка.

Бабушка тоже довольно захихикала, чтобы дедушке угодить. Она притворялась, я знаю, она не хотела, чтобы я училась. Когда я брала в руки книгу, она всегда начинала меня гонять по дому. Не давала мне читать, чтобы я голову ненужным не забивала. Только Коран читать разрешала. Аллах, Ты меня прости, мне Коран было читать неинтересно. «Гарри Поттера» я хотела читать. Мне одна соседка дала эту книгу. Я ее прятала среди своих вещей, читала, когда бабушка куда-нибудь уходила. Надира видела, она меня не ругала. Ей тоже было интересно, что там написано. Я читала, потом ей рассказывала, как там было.

— Оя-я! — говорила Надира, когда слушала. — Ты смотри, какая эта Петунья. Убила б я своими руками такую Петунью… Бессовестная, зачем сироту обижает? Вай, бывает же… У нас в селении я таких женщин в жизни не встречала. А соседи их что, тоже ничего не говорят? Ты читай быстро давай, потом мне расскажешь, как там дальше было.

Я до конца не успела прочесть. Как мне интересно было, я даже зачиталась и не заметила, что бабушка пришла, встала передо мной и стала смотреть на меня.

— Это что у тебя? — спросила она.

Как я вздрогнула.

— Ничего. — Я спрятала книгу за спиной.

— Я тебе сейчас как дам «ничего»! — Бабушка замахнулась на меня палкой.

Честно сказать, после смерти матери она ни разу меня не ударила, только махалась.

Она подошла ко мне:

— Дай, кому я сказала!

— Бабушка, не трогай, да! Это чужая книга!

— Я тебе сейчас как покажу! — Она выдернула у меня из руки книгу.

— Это что?! Это что за аждаха тут нарисован! Ты что, про шайтанов книги читаешь?! Ты как это в руки взяла?! Ты какой грех наделала, Аллах!

Бабушка бросила палку, схватила книгу левой рукой через юбку.

— Я только омовение совершила, ты меня заставила такой харам правой рукой трогать. Мне теперь опять сначала начинать, да? У-у, какая ты бессовестная, прибью я тебя!

Бабушка побежала вниз по лестнице. Я бросилась за ней.

— Бабушка, я тебя умоляю, это не мое! Дай я лучше отнесу где взяла!

— Я тебе отнесу! Я тебе так отнесу — палкой я тебе отнесу!

Аман, она так быстро бежала по лестнице, я не успевала за ней. Зачем она ходит с палкой и всегда кряхтит, когда держится за поясницу? Вот как она притворяется. Сама быстрее меня бегает. Клянусь Аллахом, моя бабушка — вылитая аждаха, думала я. Она так бежала, платок за ней развевался, так она шипела. Там даже этот самый главный колдун из «Гарри Поттера», имя которого нельзя произносить, — ничто по сравнению с моей бабушкой. Если бы моя бабушка жила в этом Хогвартсе, она бы одна им всем показала. Аждаха, я же говорю, аждаха.

Бабушка распахнула окошко печи.

— Бабушка! Не надо, да! Что я потом буду делать?!

— Раньше почему не думала, что будешь делать?! Я тебя отучу про шайтанов читать! Шайтаны пишут, а ты зачем что они написали читаешь?

— Бабушка, это не шайтаны. Это женщина одна из Англии написала. Почитай, да, там же на обложке написано!

— Вай, я тебе покажу Англию. Ты не слышала, как мулла говорил, что в этих Англиях одни шайтаны живут?! Уйди, да!

Она кинула книгу в печь. Огонь схватил ее и облизнул. Потом из огня выросло много длинных языков, они, довольные, лизали книгу, и она становилась черной. Я чуть в обморок не упала — что мне теперь делать? Как я верну книгу? Где я новую возьму? Я ее еле-еле выпросила, чтобы мне дали почитать. Аман! Я умру сейчас, точно умру!

— Бабушка, ты почему такая, а?! Что ты наделала?!

— Я тебе дам, бабушка какая! Это ты какая! Еще мне ты такие вещи будешь говорить! А ну иди принеси мою палку, я тебя сейчас как отлуплю!

Как я потом плакала после этого. Пришлось мне соседке свою заколку взамен подарить. Аман, какая это была красивая заколка — вся в камушках разноцветных, крабом называлась. Мне ее дядя из России привез. А она еще недовольна была, хотела, чтобы я ей кофточку в придачу дала. Я сказала, не могу, бабушка, если узнает, убьет меня. Аман, какие люди жадные бывают.

— Хадижа! — позвал дедушка. — Иди принеси мою папаху!

Не дай Аллах, они меня тут найдут, вообще никуда не пустят, испугалась я.

— Хадижа! — еще раз позвал дедушка.

Я не отзывалась.

— Где она? — спросил он у бабушки.

— Может, в саду?

— Иди, да, позови ее, пусть мне папаху найдет.

Они вместе вышли во двор, а я быстро-быстро выскочила и бесшумно взлетела по лестнице. Открыла на втором этаже окно.

— Я здесь! — крикнула я.

— Ты что там делаешь? — спросила бабушка.

Они с дедушкой стояли рядом во дворе, обутые в одинаковые галоши, и смотрели наверх. От солнца лысина дедушки блестела.

— Асланчика качаю! — крикнула я.

— Ты бабуш-ки-на-а… — Бабушка сделала сладкое лицо.

— Принеси, да, мою папаху.

Я выбежала в коридор, посмотрела по сторонам. Папаха лежала на столе. Я схватила ее и хотела уже быстро спуститься, но что-то блеснуло мне в глаза. Я повернулась и увидела лучи света, которые спускались из дырки в крыше — ее так до сих пор никто и не заделал. Мне даже показалось, что под этой дыркой, прислонившись спиной к стене, сидит мать с закрытыми глазами, и солнце падает на ее худое белое лицо. Как у меня внутри все перевернулась! Как я заплакала. Я села там же, где сидела моя мать и через слезы стала смотреть на эту дырку. От солнца у меня перед глазами поплыли зеленые пятна. Я хотела позвать маму, но вспомнила, что с мертвыми нельзя разговаривать, шайтан вместо них может отозваться. Я прислонилась к стене, закрыла глаза и стала вспоминать мамино лицо. Почему так, не знаю, но я его как будто помню, когда представляю целиком, а когда по отдельности — глаза, нос, рот, — уже не помню. А раньше помнила.