– Я и так по уши в тебе! Разве ты до сих пор этого не понял?

Напряжение понемногу спадало, но Крис все еще выглядел обиженным. Катя подошла к нему и со всей своей нежностью прислонилась к его груди. В нос ей сразу же ударил резкий запах въевшегося табака. Она решила выяснить:

– Ты начал курить?

Крис немного отстранил ее и продолжил оборону:

– Да, и что с того? Хочешь сказать, что из-за этого ты меня бросишь? Скажи мне, какая разница, если ты все равно не останешься со мной? – голос его начал срываться.

Наполнившись грустью и все же с каплей энтузиазма, Катя произнесла:

– Разница есть… Для тебя!

Крис продолжительно смотрел на нее, и по его глазам было понятно, что он никак не может решить, как ему поступить. Наконец, он сказал:

– Ладно, давай я почищу зубы, а потом мы спустимся выпить кофе, ОК?

– Хорошо.

Катерина была рада перемирию, и все же ей до сих пор не давал покоя его утренний звонок. Неужели она была столь вызывающа, что спровоцировала подобный вопрос? Она прошла за ним в ванную и, опустившись на корточки возле стены за его спиной, произнесла:

– В институте я два семестра ходила в танцевальную студию.

Крис обернулся и удивленно спросил:

– Что?

– Это ответ на твой вопрос: где я научилась танцевать. Когда наш тренажерный зал закрыли на ремонт, нам пришлось выбирать между настольным теннисом, плаванием и танцевальным кружком. Я выбрала танцы и была очень довольна!

Крис закончил свой туалет и заинтересованно опустился на корточки рядом с ней.

– А что было потом?

– Потом… Я переехала в Киев. Киев – это столица Украины, – уточнила Катя, – Я начала работать, и мне пришлось перевестись на заочное отделение. Там у меня уже не было времени на танцы. Я просто платила деньги и получала зачет по физкультуре.

От последней фразы у Криса округлились глаза.

– Как это?

– Очень просто. Я сдавала по пятьдесят гривен каждый семестр и получала подпись преподавателя в зачетке.

– Пятьдесят гривен это как пятьдесят долларов?

Катя зашлась хохотом:

– Что? Не-е-ет! Это намного, намного меньше!

– Как же это, ваш преподаватель нарушал закон за сущие копейки?

– Закон? Ха-ха-ха! Дорогой! Ты не был в Украине! У нас новые законы сочиняют каждый день! Мы даже не успеваем их запоминать!

Последовала некоторая пауза, в течение которой, видимо, Крис пытался представить себе жизнь на другом конце земного шара, такую же загадочную, какой для Кати, в свое время, была жизнь в США. Наконец, он решил спросить:

– Ты скучаешь по своей стране?

Этот вопрос показался Кате философским, она на время задумалась.

– По стране – нет. Скучаю по некоторым милым мелочам…

– Например?

– Например… По теплому, весеннему дождю в Киеве… После него все цветущие деревья на улицах города начинают необыкновенно благоухать. Ты идешь на прогулку, из-за туч выглядывает робкое, еще не успевшее набрать силу солнышко, и тебя посещает это едва уловимое, мимолетное ощущение ни с чем не сравнимого счастья… Такого я не испытывала в Штатах!

– Значит, в воздухе Калифорнии невозможно уловить мимолетное счастье?

– Что ты! Когда Бог создавал эти земли, он пролил сюда чрезмерную дозу этого компонента! Здесь его можно черпать ложками прямо из воздуха, и то оно будет таким насыщенным, что его терпкость может вскружить голову!

– Интересно… Так ты все-таки довольна своим переездом или тебе есть, о чем сожалеть?

– Да, довольна. И да, есть о чем. Я скучаю по ранней молодости, по тому состоянию предчувствия, что у тебя еще все впереди, когда ты просто можешь идти по пыльной улице, а твое сердце вдруг замирает в предвкушении чего-то необыкновенного…

– И что же было необыкновенного в твоей жизни?

– Ничего… Ничего особенного… Просто приятные люди, вечера в теплой, веселой компании… Когда появился Егор, я считала его необыкновенным.

– А что же теперь?

– Теперь моя жизнь словно разделилась надвое. Та, предыдущая жизнь была самой обычной, естественной. В ней были свои разочарования и свое особое, непретенциозное счастье. А теперь… Все, что происходит со мной сейчас, похоже на некую сладкую фантазию, словно материализация моих самых тайных мечтаний, которым я предавалась лежа по вечерам в своей постели. Это воплотившийся наяву сон, измененная реальность, в которой действуют иные законы, и здесь по-другому измеряются понятия удовольствия и любви… И вот теперь я подошла к самому заветному и, в то же время, запретному плоду. И мне так хочется коснуться его рукой, насладиться блаженством его осязания, но прошлая жизнь не дает мне полностью погрузиться в этот пьянящий сон…

– Так, значит, ты и вправду была влюблена в меня с шестнадцати лет?

– Хм, скажем так, если бы десять лет назад ты предложил мне стать твоей рабыней, то неизвестно, как бы сложилась моя судьба… И вряд ли бы я сожалела о каких-либо упущенных возможностях!

– Надо будет подать на тебя в суд за несвоевременность предъявления предложения!

– Ха-ха-ха! Я ведь и сейчас не против ею стать… Я бы от всего отказа-лась, от всего, что у меня есть…

– Только не от мужа!

– Ты не понимаешь! Дело ведь не в том, что он значит для меня, а в том, что я значу для него. Эти отношения – единственное, что представляет ценность во всей моей прожитой жизни.

– Ты себя недооцениваешь! Ты, ты сама представляешь небывалую ценность! И ты своими руками многого добилась! Твой муж понимает это? Скажи, он осознает, какое сокровище лежит у него в пыльном шкафу?

– Перестань! Я далеко не сокровище! И, если бы ты пожил со мной, ты бы это понял!

– Я бы все отдал за эту возможность! Хотя бы за один день!

– Значит, вот как! Взаимная любовь, которой не суждено сбыться…

– Ты хоть понимаешь сейчас, что ты теряешь? Ты понимаешь, что мы с тобой созданы друг для друга? Пусть в разных уголках планеты и в разное время, но мы как разделенные сиамские близнецы, которые порознь до конца своих дней приговорены мучиться!

– Значит, ты действительно веришь в это? Ты веришь, что существуют на земле дуальные отношения?

– Сама подумай, ты когда-нибудь за всю свою жизнь была по-настоящему счастлива?

– Раньше я думала, что да, но теперь понимаю, что все это было несравнимо с тем, что я чувствую к тебе.

– А что ты чувствуешь?

– Я чувствую неописуемый восторг… И трепет, словно умноженные в сотню раз переживания от первой, еще непознанной любви…