— Давид?

— Я вас слушаю.

— Станьте здесь.

Она указала ему на место, где раньше стоял Сеси. Давид послушался. Она включила яркую лампу, направила ему в лицо луч света. Давид невольно моргнул, но остался невозмутим и с улыбкой спросил:

— Это что — допрос?

— Да, сейчас включу детектор лжи. — Она улыбнулась в ответ. С ним ей было удивительно спокойно. И легко. — Интересное лицо! Возможно, в прошлой жизни вы были диктатором.

— Это вряд ли. — Давид улыбнулся еще шире.

— Почему?

— Я добрый.

— Однако работа у вас…

— Какая есть.

— Это призвание?

— И все-таки допрос?

— Должна же я знать, с кем имею дело? — Она выключила лампу и сообщила: — Возможно, по совместительству вам придется работать моделью. Впрочем, о чем это я? Врач сказал, что не меньше месяца резкие движения будут для меня исключены. А через месяц… Через месяц, надеюсь, все закончится. Я видела, как вы поспорили с Альбертом Валериановичем.

— Я должен выполнять его распоряжения?

— Нет, только мои.

— Так я и думал, — Давид кивнул.

— Я плачу вам деньги. И только я вами распоряжаюсь. На остальных внимания не обращать. Но и не конфликтовать.

— Понял.

— Вот и отлично. Я вот что хотела сказать… Присмотритесь к Сеси.

— Юноша с голубыми глазами?

— Сколько вам лет, Давид?

Она прищурилась. Лампа была выключена, в мастерской воцарились сумерки. Но на улице ей показалось, что его виски словно присыпаны пеплом. Ранняя седина.

— Возраст Христа.

— А выглядите старше! Нет, вы не были диктатором. Вы — воин.

— Вот это ближе к истине! — Давид рассмеялся.

— А теперь поговорим серьезно. Я не знаю, кто в меня стрелял. Не исключаю, что это был один из них. Мой муж или… любовник, — твердо сказала она. — Обоим моя смерть выгодна.

— Что мужу выгодна, я понимаю, — кивнул Давид. — Наследство. Тем более что вы решили с ним развестись. Я читаю газеты, — пояснил он. -Но юноша? Сеси, вы сказали? Ему-то какая выгода?

— Он думает, что я знаю его тайну.

— Тайну?

— Была какая-то темная история. Криминальная. Подробностей не знаю. Клара, моя подруга, знает. Она наняла частного детектива, который следил за Сеси. У нее есть компромат. Я потребовала, чтобы она мне все рассказала. И только мы дошли до сути — раздался выстрел.

— Это серьезно. — Давид нахмурился.

— Причем оба знали, что я поехала на встречу. И знали куда. Дере я сама сказала о «Приюте влюбленных» по телефону. А Сеси этот разговор подслушивал.

— Серьезно, — повторил Давид.

— Вот почему вы здесь. Я им не доверяю.

— А выгнать обоих?

— Смысл? Ударят из-за угла. Лучше держать их в поле зрения. А ситуацию под контролем.

— Вы умная женщина, Маргарита Ивановна, -с уважением сказал Давид. — И смелая.

— А вы мне кажетесь надежным человеком. Скажите, Давид, с капитаном Дроздовым вы давно знакомы? Это он дал телефон вашего агентства.

— Пересекались по делу, — уклончиво ответил Давид. — Мы ведь и миллионеров охраняем, и знаменитостей. Пока контракт не закончится.

— Понятно. Одного из них убили, и Дроздов пришел в ваше агентство навести справки. Где вы и познакомились.

— Вроде того.

— Что ж. Инструкции вы получили. Вечером получите постельное белье и, надеюсь, ужин. На хозяйстве сейчас Сеси, а вы ему не понравились.

— Ничего. Я могу взять сухим пайком.

— Чем быстрее убийца будет пойман, тем быстрее вы получите свободу.

— Мне здесь нравится. На свободу я не тороплюсь.

— А маньяк? Который следит за домом?

— Если это так, то через несколько дней я буду знать его имя, — с уверенностью сказал Давид.

— Я вам верю. Пока вы свободны.

— Есть.

Он неслышно покинул мастерскую. Маргарита задумалась. Итак, в доме их теперь четверо. Трое мужчин и одна женщина. Почему Алик не хочет отсюда уходить, это понятно. Надеется ее вернуть. Или добить. Его интересует наследство. Но почему терпит Сеси? Караулит ее, а следовательно, свою тайну? Или есть другая причина? Надежда только на Давида. Он будет держать в поле зрения обоих и…

— Вот ты где! — В мастерскую заглянул Дере. -А я тебя повсюду ищу! Дуся, врач ясно сказал: месяц о работе даже не думай!

— Я и не думаю. Я просто смотрю. Кстати, где «Лилия»? И две других цветочных композиции из гипса…

— Ах, вот ты о чем! Я перевел деньги на твой счет. Естественно, оставил себе комиссионные. Мне же надо на что-то жить.

— Но эти скульптуры мне не нравились. Я была против того, чтобы продавался этот мусор.

— За этот, как ты говоришь, мусор я выручил неплохие деньги, — обиделся Дере. — Кстати, если уж ты заговорила о делах… Твое ранение пришлось как нельзя более кстати…

Она чуть не поперхнулась.

— Как ты сказал?!

— Я сказал, что это форс-мажор. Договор был готов, работу ты уже начала, но подписать ничего не смогла. Заказчик готов ждать. Ты опять на первых полосах, мода на тебя не только не прошла, но и…

— Заткнись!

— Напрасно злишься. Что умеет щенок? Скулить «я тебя люблю»? Но денег он тебе не принесет. А жизнь в таком месте, как это, требует денег. Мытье окон, уход за клумбами, стрижка газона. Кухарка опять же. Раз ты больна. И этот… Давид! Недешево стоит, должно быть! Господи! Это же страшилище!

— Мне так не показалось.

— У тебя всегда был дурной вкус.

— Сеси тоже страшилище?

— Сеси — щенок! — начал раздражаться Дере. -Причем декоративной породы. Тоже дорогое удовольствие. И пустое. А деньги имеют свойство кончаться. И очень быстро. Как скоро ты сможешь работать?

— Возможно, что вообще не смогу. — Она закусила губу.

— Что такое? — Дере заволновался.

— Вдохновение. Алик, его нет!

— Ну, ну, Дуся! Это пройдет. — Он подошел, осторожно обнял ее, прижал к себе. — Ты нервничаешь. Пройдет!

Маргарита Мун стояла, чувствуя, как муж гладит ее по голове. Сколько раз ему приходилось ее утешать? Сколько в ее жизни было больших и маленьких трагедий? Творческих, разумеется. Ото всех остальных Дере ее оберегал. Какой долгий путь им пришлось пройти рука об руку, прежде чем пришла слава, появились деньги. И они сделали это вместе.

— Вот вы где…