– Но, папа, я же говорила, что мы не можем…

Я замолкаю. Бормочу что-то невнятное. Я могла бы догадаться, когда увидела собачий питомник. И все-таки не сообразила. Значит, это Фадж? И он мог бы стать моим щенком? Это тот самый щенок с фотографии, которая лежит в коробке, задвинутой глубоко под мою кровать? Папа, похоже, ничего не слышит. Он занят тем, что просовывает палочку в ячейку сетки, чтобы черный щенок уцепился за нее.

– У всех щенков имена по названиям шоколадок. Вот это его сестра Тупла…

Анита показывает на черного щенка, который только что лежал на Фадже, а теперь усердно грызет папину палку.

– А там, у миски с водой, Нуга, у нее шерсть чуть темнее, чем у Сникерса. Еще у нас есть Баунти, Марс, Крокант и… где же она? Любит куда-нибудь спрятаться…

Вдруг из-под мамы выползает маленький щенок, у него черное брюшко и спина, а ноги и нос коричневые. Мама сонно смотрит на него, а потом приветливо фыркает носом.

– А вот и она! Мелисса!

Мы с папой смеемся.

Анита говорит:

– Нам не хватило названий шоколадных батончиков. Подождите, я принесу Фаджа, чтобы вы познакомились с ним как следует.

Она обходит заграждение и открывает калитку. Щенки неуклюже бегут к ней, натыкаясь друг на друга. Анита осторожно опускает ноги в резиновых сапогах между маленькими щенячьими тельцами.

Она гладит маму щенков.

– Наша бедняжка Тильда так устает! Восемь щенков! Только представьте! Заботиться о восьми детях! И нет никого, с кем можно было бы разделить хлопоты.

Она подмигивает папе, не подозревая, что между папой и Тильдой намного больше общего, чем можно подумать. У меня, конечно, нет семерых братьев и сестер, и тем не менее…

Я спрашиваю:

– А где их папа?

– Укатил к себе в Смоланд[44], он родом оттуда.

Я с облегчением выдыхаю, значит, он жив. Что за странная мысль! С какой стати ему умирать?

Анита поднимает Фаджа и протягивает его мне через сетку. Щенок удивлен. Я подхожу и беру его. Он дрожит, карабкается и вертится у меня на руках, мои пальцы утопают в его мягкой, густой шерсти. Щенок утыкается носом мне в подмышку и чихает, один раз, два, три! Потом трясет головой так, что уши развеваются. Я смеюсь и встречаюсь взглядом с папой. Он улыбается.

Вдруг Фадж затихает. Его маленькое тельце греет мою грудь. Он смотрит на меня своими красивыми, золотисто-карими глазами, потом лижет меня в губы и кончик носа.

Я чувствую, как во мне кружатся пузырьки всех цветов радуги. Они поднимаются к сердцу и голове, а там, один за другим, лопаются с легким щелчком. Из них проливается что-то чистое и горячее. Наверно, это любовь.

В машине по дороге домой я молчу. За окном пролетают мимо деревья, водоемы, дома, но я ничего не вижу, хотя смотрю в окно широко открытыми глазами.

Могу я и правда не обращать внимания на свой список? Могу проигнорировать пункт номер два? Может быть, самый главный из всех?

Пункт 2. Не приручать никаких живых существ.

Дело не в том, что я НЕ ХОЧУ заботиться о Фадже. Нет никого в целой вселенной, о ком мне хотелось бы заботиться больше. Но я ужасно боюсь не справиться. Вдруг я НЕ СМОГУ? Вдруг окажется, что я не умею этого делать? Вдруг я… вдруг ему из-за меня будет плохо? И он будет страдать? В таком случае мне придется отдать его. И тогда он будет страдать от разлуки. Оставленный.

С другой стороны, я представляю, как просыпаюсь по утрам, а в ногах у меня лежит маленький теплый щенок. С головы свисают пушистые уши. Он машет хвостом. Разве жизнь не станет от этого веселее? Разве я не буду его сильно любить?

Когда мы ушли из собачьего питомника, папа сказал, что примет любое мое решение. Но было видно, что ему хотелось взять собаку. Он сделал, наверно, пятьдесят снимков Фаджа и других щенков.

Папа сказал: «Будет интересно рассматривать фотографии, каким он был маленьким. Если мы заведем альбом». Я не ответила, но тоже сделала несколько снимков.

В моей голове хаос. Надо понять, как быть. Прий- ти к правильному решению логически. Я вынимаю из кармана мобильный телефон. Позвонить Марте, спросить ее совета? Не знаю. А что еще я могу сделать? Я начинаю писать сообщение.

Не понимаю, как это произошло, но вдруг выплыла старая эсэмэска, у меня замерло сердце. В одно мгновение. Это было сообщение от мамы. Я тупо смотрю на экран. Как оно выплыло? Откуда взялось? Не понимаю. Перевожу взгляд на папу, но он следит за асфальтовой дорогой, которая поворачивает туда-сюда, скребет свою отросшую щетину и гундосит под нос, кажется, Country roads.

Я снова смотрю на экран мобильного. Вместо того чтобы написать Марте, я набираю в поиске «Фадж». Потому что мои мысли крутятся, путаясь, вокруг Фаджа. Появляется мамино сообщение:

«Привет, mein liebling![45] Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше и справилась с тестом по математике. Я после работы буду проезжать мимо твоего любимого магазина. Какой фадж лучше купить? а) английский ванильный, b) бананово-ореховый или с) из темного шоколада со смартис? Неважно, для праздника или в утешение! В любом случае фадж у нас будет! Все равно, по какому поводу. Целую и обнимаю, мама».

Я перечитываю сообщение второй раз, третий, двадцать пятый. Мне никогда не надоест. Она прислала его два года назад. Нахожу другие мамины эсэмэски, читаю:

«Надеюсь, вчера я не была чересчур строга с тобой! Прости, просто был небольшой стресс . И я беспокоилась из-за твоего живота. Завтра сходим к врачу».

«Привет, детеныш! Как дела? Тебе хорошо у бабушки? Занятие было интересным, но побыть с тобой раз в тысячу интересней, так что я уже еду домой. Тем более что занятие закончилось:) Я заберу тебя примерно в 14:15 (в четверть третьего). Ich liebe dich zum Mond und zurück и ужа-а-асно соскучилась! Объятия и поцелуи от мамонтихи!»

«Ха-ха, я заметила, что ты пользуешься моим Spotify[46]. Я слушаю Джона Денвера, и вдруг исчезает звук! Теперь я знаю, что слушаешь ты! Обнимаю, твоя мама-шпион».