– Ждали, ждали… Постой тихонько, не мешай.

Она повернула лицо к морю и прислушалась к чему-то,неслышному для Савина. Савин послушно молчал. У него вертелся на языке не одинвопрос, но он знал, что никаких ответов сейчас все равно не получит, и чутьеподсказывало, что торопиться не следует.

Чистый серебряный звук, похожий на далекий сигнал трубы,донесся с моря, и мгла сгустилась в узкий высокий силуэт. Корабль сзарифленными парусами бесшумно скользил к берегу, приобретая все более четкиеочертания, поворачивался бортом к ним, и Савин, не будучи специалистом вморском деле, тем не менее мог бы с уверенностью заявить, что узнал его, –с него прошлой ночью выгружали свой таинственный груз незнакомые моряки,расплачивающиеся странными монетами.

Прогремела цепь, шумно плюхнулся в темную воду небольшойякорь, борт навис над Дианой и Савиным (орудийных портов, отметил Савин, небыло), молча зашевелились знакомые уже фигуры в мешковатых коротких куртках скапюшонами, опустили сходни у самых их ног.

– Ну? – с любопытством и явной подначкой спросилаДиана. – Что-то ты не торопишься…

– Только после вас, миледи, – галантно сказалСавин и шагнул к трапу следом за ней.

«Что, если они меня переиграли, – подумал он, осторожнонащупывая ногами грубо тесанные плашки-ступеньки. – Выманили на берег, какпоследнего дурака, и Диана с ними заодно, и до скончания века никто не отыщетследов пропавшего без вести репортера Глобовидения, впутавшегося в чужиенепонятные игры…»

Глупости. Это тоже называется – шарахаться от каждого куста.Исходи угроза от этих самых корабельщиков, «честных контрабандистов», они неприглашали бы помочь и не расплачивались бы честно за помощь. Что им стоиловчера хлобыстнуть по затылку чем-нибудь тяжелым и отправить на угощение рыбам?Нет, забеспокоился кто-то другой… Хотя бы тот, кто принимал доставленный товар.Цепочка из нескольких звеньев, где каждое звено обладает определеннойсамостоятельностью и, не исключено, преследует различные цели, каждое – свои. Идля моряков он не представляет ровным счетом никакой опасности, помехи илиугрозы, зато не нравится приемщикам груза, – а это означает и то, что онимогут принадлежать этому миру, постоянно живут здесь и потому не склоннывосторженно приветствовать случайных свидетелей… Вполне логично.

Снова провизжала цепь, вползая в клюз, резко свистнула сзадибоцманская дудка, матросы отрывисто перекликались, карабкаясь по вантам. Тяжелозахлопали паруса, разворачиваясь и наполняясь тугим прохладным ветром.

Они стояли у борта, никто к ним не подходил, не пыталсязаговорить, и Савин не понимал почему, – он был чужаком, но Диана?

Мимо деловито прошагали двое матросов, не бросив в ихсторону и взгляда.

– Нас словно игнорируют, – сказал Савинвопросительно.

– Отнюдь нет. Просто к чему навязывать свое внимание?Если мы плывем с ними, значит, так нужно. Да и о чем бы ты с ними говорил? Ивообще, ты часто заговариваешь с шоферами такси?

– Контакт… – почти машинально сказал Савин.

– Ну вот, как обычно, – вспомнил один из расхожихштампов, и все стало на свои места. Контакт, изволите ли видеть. А зачем? О чеммогут говорить двое незнакомых друг другу прохожих, случайно встретившихся наперекрестке? О погоде разве что, и то это уместится в две-три фразы. Приподнялишляпы, поклонились друг другу и разошлись…

Она была не права, определенно не права, но Савин не сталспорить – не был уверен, что сможет ей что-то сейчас доказать. «Наверное, ейкогда-то очень не повезло в жизни, – подумал он, – обидели когда-тоили что-то еще в том же роде, мне ее почему-то жаль, но нельзя ей этогосказать».

Корабль скользил в ту мане как призрак, и Савин крепко сжалобеими руками тугие ванты, привязывая себя к реальности. «Уходят из гавани ДетиТумана…» – вспомнил он мимолетно. Туман был не просто туман, странные ощущенияпронизывали тело и сознание, они не были болезненными, пугающими илинеприятными. Просто ничего похожего прежде испытывать не приходилось исравнивать было не с чем – словно за бортом тихо плескалось само Время,прохладной изморосью оседало на лице, было соленым на вкус, проникало в каждуюклетку тела, растворяло в себе…

Туман редел, явственнее проступали вокруг темные волны, надмачтами показались звезды, исчезло странное ощущение текущего сквозь телоВремени. Все оставалось прежним, и все изменилось на неощутимую толику – чуть-чутьне так пахнул морем воздух, чуточку иначе взлетали соленые брызги, в резкомкрике промелькнувшей справа чайки послышались незнакомые нотки, да и была лиэто чайка? Савин знал, что он в другом мире, и последние сомнения на этот счетразвеялись, когда парусник выскользнул из тумана, и небо оказалось усыпаннымнеизвестными созвездиями, и слева, почти в зените, стояла снежно-белая луна,раза в два меньше земной, а справа, почти над самыми волнами, – вторая,зеленоватая, с вишню размером. А впереди, прямо по курсу, вырастало надгоризонтом странное зарево – спокойное светлое сияние, пронизанное в тысячемест сполохами чистых спектральных цветов, и корабль на всех парусах шел туда,матросы весело перекликались, палуба озарилась отсветами приближающегося зарева,выраставшего из морских глубин и упиравшегося в звезды. Савин смотрел во всеглаза. Впереди был белый свет исполинского маяка, и освещенные радужными огнямибашни, и лес мачт, увешанных гирляндами разноцветных фонариков, –невероятный, сказочный порт гриновского города. Шутихи со свистом проносилисьнад топами мачт и гасли в воде, вертелись огненные колеса, музыка становиласьвсе громче.

– Карнавал какой-то? – спросил Савин.

– Как каждый год в этот день, – сказалаДиана. – Доволен?

– Да не очень, – сказал Савин. – Я ведь недля себя коплю впечатления – для других…

– Подождут твои другие…

Убирали паруса. Возле каменного мола отыскалось свободноеместечко, и рулевой виртуозно пришвартовал парусник, двое матросов сноровистоперемахнули через борт, опутали канатом изящные литые кнехты.

– Прошу, – показала на трап Диана. – Добропожаловать в Город Тысячи Кораблей…

Они прошли по пирсу мимо бесчисленных ярко иллюминированныхкораблей – их наверняка было гораздо больше тысячи у причалов и на рейде –вошли в широкие ворота и окунулись в бесшабашное веселье. На стенах домовгорели разноцветным необжигающим пламенем без копоти и дыма гроздья факелов,фонтаны, украшенные каменными изваяниями неизвестных зверей, испускали веераискр, десятки песен сливались в Мелодию Карнавала, пели и танцевали люди вмасках и незнакомых нарядах – двух одинаковых не было, и Савин не знал, что онитакое – праздничная одежда или карнавальные костюмы? Может быть, и то и другое.Диана крепко держала его за руку, повеселевшая, смеющаяся, куда-то далекоотлетели все заботы и сложности, Савин стал беспечной молекулой карнавала.

Кто-то в черном трико и красных кружевах, проносясь мимо,сунул им в руки тяжелые чеканные кубки, весело крикнул что-то и растаял втолпе. Они пробились к овальному бассейну фонтана, присели на парапет. Искрыливнем сыпались на них и гасли, не причиняя боли. Савин вздрагивал сначала, новскоре привык. За спиной плеснуло – в бассейне кружило длинное гибкое животное,похожее на тюленя. Приостановилось, всплыло на поверхность, глянуло в лицоСавину, испустило звонкий веселый визг и снова, извиваясь, заскользило вокругпостамента с каменным зверем.