Что-то ее разбудило. Лиса на церковном дворе? Или крик пьяницы в переулке? Или… — вот опять! Она услышала тот же звук. Скрип на лестнице? Айрин затаила дыхание, от страха не в силах протянуть руку и включить свет. Прошло несколько секунд, потом еще несколько. Может, ей показалось? Может, приснилось? Она медленно выдохнула и повернулась на бок. Вот! Опять! Чьи-то шаги. Сомнения отпали: к счастью, звук раздавался не на ее лестнице, а на соседской. Этот звук она знала очень хорошо, потому что на протяжении многих лет слышала, как Анджела поднимается и спускается по лестнице, и не важно, в какое время суток это происходило. В их стоящих бок о бок домах стены были тонкими, как бумага.

Что она слышала? Эхо шагов Анджелы? Но ведь это нормальная реакция на горе? Это подобно тому, как ей часто мерещился Уильям: вот он идет, посвистывая, вечером по переулку или стоит у окна и ждет, когда она проснется, чтобы повернуться и спросить: Как насчет чашечки чая, Рини?

Заметив боковым зрением какое-то движение, Айрин вцепилась в одеяло с такой силой, что у нее свело пальцы. Айрин не раз задумывалась о том, в каком виде перед ней предстала бы Анджела, если бы решила показаться. Будет ли она похожа на саму себя — всегда немного нервную, сидевшую, закинув нога на ногу, вечно покачивая той, что сверху? Будет ли рассказывать о книге, которую только что прочла, а руки ее при этом будут находиться в постоянном движении, разминая сигарету или теребя нитку на льняной рубашке? Будет ли она собой или кем-то еще? Появится ли со сломанной шеей, источая запах сладкого вина и тления?

А затем — теперь уже в этом не осталось никаких сомнений — Айрин услышала, как кто-то идет по коридору за стеной ее спальни. Поступь казалась мягкой, совсем непохожей на пьяное шарканье Анджелы, и это уже был не какой-то приглушенный, невнятный, воображаемый шум, а определенно шаги. Осторожные и вкрадчивые.

В соседнем доме кто-то находился, и это не было привидением. Это был злоумышленник.

Больше всего Айрин боялась вторжения незваного гостя. Боялась того момента, когда злоумышленник поймет, что дома кто-то есть — свидетель, с которым надо разобраться. Боялась момента расплаты, когда она, хрупкая пенсионерка, лежа в постели одна, поймет, что это злоумышленник, собирающийся украсть кошелек, или ноутбук, или что-то еще. Желающий поживиться. Все слышали об ужасных историях с пожилыми женщинами, на которых напали, которых избили и оставили лежать с синяками под глазами, в перепачканных ночных рубашках.

Вот опять! Опять шум. Возможно, кто-то ходит взад-вперед по коридору. Что-то ищет? Майерсон, подумала Айрин. Человек, который довел Анджелу до слез. Который солгал, сказав, что никогда здесь не был. Ей не понравилось, как он выглядел, не понравилось, как смотрел на нее, явно не считая заслуживающей внимания. Он решил, что она выжившая из ума старая дура. Айрин почти слышала, как он бормотал, называя ее любопытной старой коровой.

Что ж. Тогда она благополучно выполнит свою миссию и приподнимет занавес. Нащупав в темноте выключатель, она зажгла лампу и поморгала, дожидаясь, пока глаза привыкнут к свету. Потом села в постели и, потянувшись, взяла очки. Возле кровати мобильного телефона, естественно, не оказалось. Проклятого телефона никогда не было под рукой, где бы она ни находилась и чем бы ни занималась, — он всегда оказывался в другой комнате.

Не желая привлекать внимание, она на ощупь спустилась вниз по лестнице и не стала зажигать свет внизу.

— Что за глупость, — пробормотала она себе под нос, — блуждать в темноте. Вывихнуть лодыжку — это ерунда, как бы не сломать шейку бедра!

Добравшись до последней ступеньки, Айрин осторожно вытянула вперед ногу в тапочке и убедилась, что достигла пола первого этажа. В тот же момент она услышала за стеной громкий стук, словно кто-то споткнулся, и крикнула:

— Кто там?! Я все слышу и звоню в полицию! Полиция уже едет! — Ее возмущение прозвучало смехотворно даже для нее самой. — Вы меня слышите?

Ответом ей была тишина.

Двое полицейских — коренастый смазливый молодой человек и женщина лет тридцати с усталым лицом — стояли возле дома Анджелы, уперев руки в бока.

— Дверь заперта, — сказал коренастый, обращаясь к Айрин, и еще раз подергал дверную ручку, чтобы она удостоверилась. — Нет никаких признаков, что кто-то пытался ее взломать. Все окна целы. — Он пожал плечами с извиняющимся видом. — Ничто не указывает на взлом.

— Там точно кто-то есть, — настаивала Айрин, выглядывая из дверного проема. — Я слышала. Слышала, как там ходят.

— Но вы говорите, что дом пуст? Вы уверены, что его не сдали в аренду?

— Уверена. Из него даже еще не вывезли всю старую мебель. И к тому же сегодня приходил мужчина, который солгал, что не был здесь раньше, а я просто… я просто…

Женщина-полицейский вытянула губы.

— Значит, вокруг дома бродил посторонний?

— Ну… нет, я не это хочу сказать, но здесь умерла женщина. Пару месяцев назад умерла женщина, и вы — не вы, а другие полицейские — сказали, что это был несчастный случай, только я в этом не уверена, потому что теперь умер и ее сын. Вам не кажется это странным?

Женщина медленно моргнула.

— Прошу прощения, — сказала она. — Вы говорите, что в доме произошли две подозрительные смерти?

— Нет-нет, только одна, сын умер в другом месте. Я просто… я ничего не придумываю от нечего делать, — заверила Айрин. — Но в доме точно кто-то есть, и… честно говоря, мне страшно.

Коренастый полицейский кивнул.

— Все правильно, — сказал он, улыбнувшись Айрин, потом поднял кулак и сильно ударил им по двери.

Они немного подождали. Затем он ударил еще раз. И вдруг в доме загорелся свет. Айрин от страха так резко отпрянула от двери, что чуть не упала.

— Там кто-то есть! — воскликнула она одновременно испуганно и торжествующе.

Через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге, вне себя от возмущения, стояла Карла.

Позже, когда они во всем разобрались с полицией и Карла объяснила, кто она такая и почему имеет полное право находиться в доме, она приняла предложение Айрин выпить чаю в три часа ночи.

— Вам не следовало приходить в дом среди ночи, — обиженно попеняла ей Айрин.

— При всем уважении, Айрин, — взяв кружку с чаем, Карла слегка приподняла подбородок, так что вид у нее стал немного надменный, — я могу приходить туда когда захочу. Это мой дом. Я хочу сказать, что он станет моим. Поэтому я буду приходить туда, когда мне заблагорассудится.

— Но…

— Мне очень жаль, что я доставила вам беспокойство, — продолжила Карла без тени раскаяния, — но в последнее время я плохо сплю, если мне вообще удается заснуть, поэтому иногда, вместо того чтобы лежать в постели и смотреть в потолок, я встаю и занимаюсь делами — перепиской или уборкой. Но на этот раз я пришла, чтобы найти одну вещь, потому что не помню, где я ее оставила.