Регион вулкана Уайнапутина, Перу.

* * *

Большинство европейских фермеров по-прежнему практиковали архаичные методы земледелия, которые были известны их предкам задолго до начала Средних веков. Но уже происходили перемены, подстегиваемые ростом выгодных рынков в развивающихся городах и все большей рискованностью натурального хозяйства. Медленно, но верно, сражаясь с непредсказуемой и штормовой погодой, безымянные крестьяне внедряли новые аграрные методы. Они приспосабливались к новому климатическому режиму, когда экстремальные холода, жара и осадки стали обычным явлением, а с ними возросла угроза нехватки продовольствия.

Англичане не были первыми новаторами. Еще в XIV–XV веках во Фландрии и Нидерландах началась низкотехнологичная сельскохозяйственная революция. Крестьяне все еще повсеместно использовали косы для срезания колосьев, а также легкие плуги, которые тянули животные. Фермеры строили примитивные ветряные насосы, чтобы осушать или увлажнять землю. Неграмотные, не знающие о сельскохозяйственных новшествах в других странах, но имеющие огромный опыт работы в сложных условиях, фламандские и голландские фермеры экспериментировали с травопольной системой и целенаправленным выращиванием трав и кормовых растений для скота. Вместо того чтобы оставлять ценные гектары под паром, они сажали полевой горох, бобы и особенно богатый азотом клевер, а также гречиху, дрок и кормовую репу. Все это давало пищу людям и животным. Количество залежных земель значительно сократилось, а потом они и вовсе практически исчезли.

Эти инновации развивались во Фландрии в позднем Средневековье, когда, несмотря на высокую плотность населения, число ее жителей росло довольно медленно. Благодаря изобилию кормов все большее значение обретало животноводство. По мере того как обновленное сельское хозяйство разрывало порочный круг чрезмерной зависимости от хлеба, на рынок поступало все больше навоза, мяса, шерсти и кожи. В это же время крестьяне стали выделять участки поля, которые сначала отводили под злаки, а потом засевали травой, а в XVI–XVII веках – клевером. Пять или более лет на лугу пасся скот, после чего хорошо удобренную почву распахивали и вновь засеивали зерновыми. Такие самоподдерживающиеся циклы значительно повысили продуктивность земель, особенно в сочетании с посадкой и быстрой уборкой репы непосредственно после сбора ржи или льна. Кроме того, фермеры начали выращивать и технические культуры, такие как лен, горчица и хмель, используемый в пивоварении.

Революция в земледелии произошла в то время, когда местное производство зерна было подорвано массовым импортом из балтийских портов. Фермеры по необходимости и из соображений выгоды постепенно отказывались от натурального хозяйства. В условиях диверсифицированной сельской экономики и свободного доступа к импортному хлебу и водным путям для его доставки людям было достаточно легко приспособиться к периодам холодов и чрезмерных осадков. Наибольшей проблемой было повышение уровня моря. В низменных прибрежных районах общины принимали регулярные меры для защиты деревень при помощи земляных дамб, которые перекрывали естественные бухты и ограждали жителей от высоких приливов и штормовых волн. Появление водяных насосов, приводимых в действие силой ветра, позволило полностью откачивать воду с отгороженных полей, а затем добывать там торф и продавать его в качестве топлива.

Технологии осушения земель стали важнейшим достижением голландцев и позволили преобразить страну. С конца XVI до начала XIX века локальные меры постепенно сменялись возведением профессионально спроектированных береговых укреплений, и площадь сельскохозяйственных угодий Голландии выросла на треть – примерно на 100 000 га. Бóльшая часть этой территории была отвоевана у моря между 1600 и 1650 годами. Голландцы обладали необходимыми техническими навыками и достаточно гибкой социальной структурой, чтобы смягчить наихудшие последствия краткосрочных климатических изменений. Возможно, малый ледниковый период принес им больше пользы, нежели вреда. Широкомасштабная мелиорация земель превратила пассивы в ценные активы, которые помогли голландцам создать первую в Европе экономику современного типа[114].

Сельскохозяйственная революция в исторических Нидерландах сопровождалась быстрым сокращением площадей частных земельных владений по мере повышения урожайности культур и роста погектарного дохода. Эти факторы способствовали эффективности небольших фермерских хозяйств, расположенных вблизи торговых городов. Профессионализм и конкурентные преимущества голландских и фламандских фермеров были уникальны для Европы того времени. Их методы распространились в Англии лишь в XVII–XVIII веках, а во Франции еще позднее. Внедрению новшеств препятствовали обычаи и предрассудки многих поколений.

К 1600 году влияние Голландии и Фландрии уже ощущалось в окрестностях Лондона, где в огородах выращивали «белокочанную и цветную капусту, репу, морковь, пастернак и горох»[115]. В течение столетия сельское хозяйство становилось все более специализированным, а рынки укрупнялись и приспосабливались к узкопрофильному коммерческому земледелию. Но более полной специализации и коммерциализации мешали интересы мелких помещиков и арендаторов, а также жителей общинных земель, продолжавших практиковать натуральное хозяйство. Многие писатели и публицисты, освещавшие аграрные темы, призывали землевладельцев совершенствовать свои методы. Из них наиболее известен Уолтер Блит, выступавший за использование заливных лугов, дренирование влажных почв, огораживание для интенсификации производства и применение удобрений. Он нападал на селянина, влачащего жалкое существование: «Вместе с семьей будет он тщетно трудиться в поте лица на общей пашне все дни свои, рано вставать и поздно ложиться, гнуть спину и надрываться, истощая себя и свою семью»[116]. Блит и его современники внимательно следили за развитием сельского хозяйства по другую сторону Северного моря, но мы не знаем, насколько велико было влияние их трудов. В большинстве случаев фермеры, вероятно, перенимали новые методы у своих соседей или землевладельцев.

Так или иначе эксперименты и новшества окупились. Спустя сто лет после правления королевы Елизаветы I население Англии составляло почти 7 миллионов человек, что значительно превышало 4 миллиона времен Черной смерти; при этом зерна теперь хватало на всех. Страна самостоятельно обеспечивала себя всеми злаками, кроме овса, который завозился из Ирландии. Цены на продовольствие сместились в умеренный диапазон. Британия экспортировала зерно «всех сортов в Африку, на Канары, в Данию и Норвегию, Ирландию, Италию, Мадейру, Ньюфаундленд, Португалию, Россию, Шотландию, Швецию, Венецию, на Гернси и в английские колонии»[117]. Объемы экспорта были незначительными по нынешним меркам, но существенно стимулировали внутреннее производство. По словам Даниеля Дефо, Британия стала «страной хлебов», не знающей массового голода. Интенсивное развитие сельского хозяйства и разнообразие зерновых культур защищали ее от плохих урожаев.