Она знает, что выбора у меня на самом деле нет. Но она должна понимать и то, что я могу уйти и потом, когда она выполнит свою часть сделки. Наверное, она уверена, что я буду считать себя связанным с повстанцами долгом чести. Ну, это мы еще посмотрим.

Продолжая курить, Ван говорит:

– Пожалуйста, попроси Габриэля опустить пистолет.

Я мешкаю, потом демонстративно убираю нож. И говорю:

– Габриэль, дай мне твой пистолет… пожалуйста.

Он без колебаний протягивает его мне, я беру его, делаю шаг к Селии и прижимаю дуло к ее лбу. Я хочу знать, каково это – поступать так, иметь над ней достаточно власти.

Селия поднимает глаза и встречает мой взгляд. У нее светло-голубые глаза, в них плавают несколько серебряных пылинок. Я имитирую звук выстрела, но она даже не вздрагивает. Я держу пистолет у ее лба, наслаждаюсь ощущением.

Я говорю ей:

– Что же ты не пользуешься своим Даром? – В другое время я бы уже давно стоял на коленях.

– Я не буду использовать его против тебя, Натан. Мы же теперь на одной стороне.

– Неужели? – Не отводя взгляда от глаз Селии, я спрашиваю у Ван: – Откуда ты знаешь, что она не шпионка?

– Я знаю, что она шпионка, Натан. Она шпионит для нас. Селия передала нам много полезной информации о Соле, Совете и Охотниках.

– Я сейчас в Испании потому, что меня послал сюда с официальным заданием Совет, Натан, – говорит Селия. – Они вернули меня на активную работу. Мне поручено выследить самых опасных Черных Ведьм и Колдунов, по списку. Возможно, тебе будет приятно узнать, что возглавляешь его ты и твой отец.

– Я же половинный.

– С тех пор как ты бежал из здания Совета, тебя объявили Черным. Не знаю, что именно рассказала тебе Ван, но твой побег имел важные последствия. Сол теперь возглавляет Совет, а его дружок Уолленд творит все, что пожелает. Поэтому я и помогаю альянсу. Я не люблю кое-кого из Черных, Натан, ты это знаешь, но еще меньше я люблю преступников и злодеев, а Сол и Уолленд как раз они и есть.

– Что-то раньше ты не особо возражала против них обоих. Когда держала меня в клетке по приказу Сола.

– Как я уже сказала, после твоего побега многое изменилось.

– Да. Теперь я держу пистолет у твоего лба.

Она смотрит на меня, все та же спокойная, уравновешенная Селия.

– Я понимаю, что ты сердит на меня, Натан. Но я тебе не враг. И никогда им не была.

Я посылаю ее по известному адресу. Добавляю еще пару ласковых.

– Сол твой враг. Он враг всех истинных ведьм, он и Уолленд. Они зло. Они не настоящие ведьмы. Сол, пока он у власти, опасен для всех ведьм, Черных и Белых. Я всю свою жизнь защищала Белых Ведьм от Черных, но сейчас даже они не представляют такой опасности для белой общины, как Сол. – Она моргает. – Я искренне верю в это, Натан.

– Я держу пистолет у твоего лба. Опасность для тебя представляю я.

– Что верно, то верно. Но если ты не спустишь курок сейчас, то я буду работать с альянсом ради устранения от власти Сола и его прихвостней. Сделать это силами одних Белых не удастся. Большинство из них либо слишком слабы, либо куплены Солом. Всех, кто жалуется на него, наказывают.

Я думаю об Арране и Деборе, но спрашивать о них не стану. Я не хочу слышать их имена из уст Селии.

Ван говорит:

– Пожалуйста, положи пистолет, Натан.

– Нет.

– Я покажу тебе свидетельства жестокостей Сола, их привезла Селия. – Ван протягивает мне какие-то бумаги. – Фотографии Белых Ведьм, осужденных и замученных до смерти за критику Сола и его режима, каждая с описанием. Все подробно, кто, когда и где. Смертные приговоры подписаны самим Солом. – Она пролистывает еще какие-то бумаги. – А вот убийства Черных во Франции. Списки имен.

– Мне не интересно.

– А зря. – Это говорит другая женщина. Наверное, Иск. У нее в руках тоже бумаги. – Многие Черные считают меня бесчувственной и жестокой, но это… – и она протягивает мне листок, – переходит все границы.

Я беру листок. Это фотография, на ней изображены трое: мать, отец, дочь. Отец висит в петле, перекинутой через потолочную балку. Наверное, у себя дома. Мать и дочь на коленях. Мать плачет, ее били по лицу, судя по синякам. У дочери лицо странное. Из одной пустой глазницы течет кровь. В другую втыкают нож.

– Твоя сестра, Дебора, многим рисковала, чтобы добыть это для нас. Она работает с нами. И верит, как мы…

– Заткнись. – Мне надо подумать, но я не могу думать, когда говорят о Деборе. Хотя я вполне могу представить среди повстанцев Дебору; ей всегда претила несправедливость. Но теперь я думаю только о Селии. И говорю:

– В Британии годами убивали Черных Ведьм, и Селия участвовала в этом. Преследовали Белых Ведьм, которые помогали Черным. И она тоже.

– Большинство Черных покинули Британию, Натан, – говорит Ван, – хотя верно и то, что многих убили. Но тогда все было по-другому. Сол убивает без разбора – и их, и нас. Он уже поставил убийства на поток, дальше будет только хуже.

Селия говорит:

– И Сол опасен не только для Черных Ведьм, Натан. Твой отец убил мою сестру, но Сол сотворил кое-что похуже. Он убил мою прежнюю партнершу, Охотницу на пенсии, и моя племянница тоже в списке осужденных. Их единственное преступление в том, что им не нравится режим Сола. Он должен защищать Белых Ведьм. А он предает нас.

Что ни говори, а Селия никогда не лжет. В этом на нее можно положиться. Когда я был ее пленником, она часто не говорила мне всей правды, но никогда не лгала. Я опускаю руку, поворачиваюсь к ней спиной и выхожу на балкон, где можно отдышаться.

Габриэль со мной, он сидит на полу балкона. Я молчу, говорить не хочется. Пистолет по-прежнему у меня в руках, но я уже наигрался в эти штуки и отдаю его Габриэлю.

Через пару минут я говорю:

– Наверное, она знает что-нибудь и об Арране. За ним вечно присматривали Охотники. Ты не можешь пойти и спросить ее о нем, а заодно и еще что-нибудь о Деборе?

– Могу, если ты хочешь. А ты сам не можешь?

Я мотаю головой. Слезы наворачиваются мне на глаза, столько всего вдруг вспомнилось обо мне и Селии. Я говорю Габриэлю:

– Я был еще совсем мальчишкой. Она держала меня на цепи в клетке, била меня… – И я думаю о том, сколько пощечин и оплеух я от нее вытерпел и сколько раз она испытывала на мне свой Дар. – Из-за нее я пытался убить себя, Габриэль. Я был тогда мальчишкой.

Час спустя Селия уходит, и я сижу в комнате с другими. Селия рассказала Габриэлю, что Арран по-прежнему в Лондоне, учится на врача. Он хочет присоединиться к повстанцам – он очень сочувствует их делу, – но он в опасности, за ним непрерывно следят. Всем известно, что он ненавидит Совет. Дебора работает в архивах Совета. Должность незначительная, зато дает доступ ко всем старым документам, а она сама ухитряется раздобыть и новые. По всей видимости, в этом ее необычный Дар. Изо дня в день она рискует жизнью, переправляя информацию Селии. Селия сказала, что заговорила о Деборе только потому, что хочет, чтобы я присоединился к альянсу, а еще потому, что Деборе, как она надеется, скоро придется бежать к нам, ведь она всегда под подозрением.