Однако сама организация нашего наступления выглядела несколько странно. Как известно, основной принцип стратегии — это концентрация. Смысл его в том, что врага надо бить крепко сжатым кулаком, обрушиваться на него полной мощью. Между тем командование Западного фронта действовало прямо противоположным образом. Оно распылило свои силы, сформировав пять примерно равных по составу армейских групп. Причем эти группы тоже не были цельными. Например, в группу Рокоссовского входили отдельные части 16-й и 20-й армий, в то время как их основные силы находились в смоленском котле. Или 24-я армия: часть ее сил вошла в группу Калинина, а остальные должны были штурмовать Ельню. Кроме того, каждая из этих армейских групп имела свою наступательную задачу. Таким образом, вместо удара кулаком получался удар растопыренными пальцами, да еще в разных направлениях. Подобная схема действий сводила на нет наше численное преимущество и обесценивала, без преувеличения, выдающиеся достижения Ставки в деле формирования стратегических резервов.

Итак, Ершаков наступал на Великие Луки, Хоменко — на Духовщину, Рокоссовский — на Ярцево, Качалов — на Починок, Ракутин — на Ельню. А еще на Бобруйск наступал Петровский, на Горки — Ремезов… Множество мелких по масштабам контрударов. Да еще в разное время. Да без взаимодействия и взаимосвязи друг с другом. Поэтому У немцев оставалась свобода маневра и возможность громить наши наступающие войска поодиночке. Так и случилось. Готу и Гудериану для этого даже не потребовалась поддержка основных сил группы армий «Центр». Они справились самостоятельно.

Однако существовали иные возможности. Советскому командованию было понятно намерение немцев взять в клещи Смоленск. Равно, как и их привычка бить в стыки. Стало быть, удара главных немецких сил следовало ожидать на центральном участке фронта. Но даже если бы такое развитие событий в штабе Тимошенко не предусматривали, то направления ударов противника 13 июля говорили сами за себя. При этом танковые клинья по центру проникали в глубину, а на флангах 2-й и 3-й танковых групп появлялись опасные выступы. Контрудары армии Ершакова и корпуса Петровского четко показали, что по флангам у немцев ни значительных сил, ни прочной обороны нет. Поэтому вместо нескольких слабых ударов навстречу главным силам Гота и Гудериана было бы целесообразно рассмотреть два варианта решений:

Нанести фланговый удар основными силами в поддержку корпуса Петровского, вспомогательный — в полосе армии Ершакова. 63-й стрелковый корпус нашел весьма уязвимое место в обороне противника, поэтому его наступление следует поддержать по максимуму. Задачей фланговых ударов могло быть как отсечение войск Гота и Гудериана от главных сил и их окружение, так и просто перехват тыловых коммуникаций противника, срыв снабжения его передовых частей, воюющих далеко впереди, в районе Смоленска.

Главный фланговый удар нанести на участке 22-й армии, вспомогательный — в поддержку 63-го корпуса. Этот вариант был предпочтительнее с той точки зрения, что танковая группа Гота опережала группу Гудериана при выполнении задачи по охвату Смоленска. Значит, прежде всего, надо бить в тыл Готу.

Так или иначе, но успех фланговых ударов был бы налицо. За Днепром у немцев не имелось ни одного танка. А их пехота — весьма заманчивая цель. Вот и намотали бы ее на гусеницы наших КВ. Прочную оборону в своем тылу немцы не создавали. Один только корпус Петровского смог пройти больше ста километров. А если бы не один стрелковый корпус, а две-три армии с сотнями танков? Да, немцы прорвались к Смоленску. Но вот когда Качалов прорвался на Починок, следовало ли из этого, что Гудериан побежал из ельнинского выступа и бросил все силы во встречный бой с 28-й армией? Нет, не следовало. Гудериан точно определил слабое место своего противника, ударил ему в тыл и полностью разгромил. Сходным образом мог поступить и маршал Тимошенко.

Вспомним, какой переполох в штабе группы армий «Центр» подняло одно только появление корпуса Петровского под Бобруйском. Несмотря на переброшенные туда восемь дивизий, немцы все равно не сдержали всех его сил. Гудериан отметил в воспоминаниях, что кавалерийская группа русских совершила рейд к западу от Бобруйска. Ею командовал генерал И.О. Городовиков. Сдерживание натиска двух-трех армий с массой танков немцам было бы просто не по силам. Поэтому Готу и Гудериану пришлось бы остановить свои танки, подумать не о наступлении на Москву, а о том, чтобы сохранить технику и людей в создавшейся критической обстановке. В любом случае они были бы вынуждены направить для борьбы с танками противника в своем тылу какую-то часть сил. Что само по себе означало переход к обороне. А если бы Гот и Гудериан успели создать вокруг Смоленска кольцо, то прочность его была бы куда меньше и из окружения вышло бы, соответственно, гораздо больше наших войск. Главное, что инициатива переходила бы в руки советского командования.

Фланговые удары если и не завершились бы полным разгромом группы армий «Центр», то привели бы к действительно серьезным потерям. До приведения в порядок своих потрепанных войск немцам пришлось бы надолго отложить планы наступления на юго-западном направлении. Советские войска получали драгоценное время для создания прочного фронта. Потому дальнейшие действия немцы предпринимали бы в более неблагоприятных условиях, чем это произошло в действительности.

Рассмотрим другую ситуацию. Тимошенко растратил резервы в неудачных контрударах. Немцы благополучно завершили ликвидацию смоленского котла и перешли к обороне. Танковая группа Гота перебрасывается в поддержку группы армий «Север», танки Гудериана и 2-я армия выдвигаются на юго-западное направление. В группе армий «Центр» остаются только войска фон Клюге и Штрауса, растянутые на 400-километровом фронте. Создать глубоко эшелонированную оборону они не в состоянии. Резервов у них нет. Танков тоже нет. Авиации — кот наплакал. Очевидно, что создается весьма благоприятная обстановка для возможности проведения наступательной операции. Причем целей ее может быть несколько: а}, разгромить группу армий «Центр»; б}, выбить войска фон Бока с занимаемых позиций, создав тем самым угрозу флангам, а в лучшем случае — тылам групп армий «Север» и «Юг»; в}, заставить немцев либо остановить наступательные операции на северо-западном и юго-западном направлениях, либо вынудить их перебросить в поддержку группы армий «Центр» значительные силы, что облегчит положение под Ленинградом и Киевом.

Отдавая приказ о наступлении Западного и Резервного фронтов, Сталин поставил перед ними задачу разгрома войск фон Бока. Но опять-таки непонятно, зачем Ставка в качестве направлений для ударов определила Демидов и Ельню. Именно в этих пунктах была организована прочная немецкая оборона. Месяцем раньше здесь уже провалились наступательные операции советских войск. Войска истекли кровью, но не продвинулись ни на шаг. Если, скажем, под Ельней армия Ракутина с 23 июля предпринимала непрерывные атаки, то противник, соответственно, хорошо подготовлен к их продолжению. Именно поэтому взятие Ельни оказалось пределом возможностей Резервного фронта. Наступать дальше уже не оставалось сил.

Наступление 30 августа увенчалось бы успехом, если бы удары наносились не там, где немцы их ждали, а по уязвимым местам немецкой обороны. Таковые, безусловно, имелись. Следовало их определить и туда бить. В районе Ельни и Демидова вполне можно было ограничиться отвлекающими атаками. Таким образом, оказывалась крайне необходимая помощь погибающим армиям Юго-Западного фронта. Спасти их — тогда это было главное. Более того, успех советского наступления приводил к срыву операции «Тайфун». Простой отход группы армий «Центр» хотя бы на 100 километров создавал слишком угрожающую ситуацию для ее соседей. Прежде чем вынашивать планы наступления на Москву, немцам пришлось бы проводить отдельную наступательную операцию для восстановления утраченных позиций и выравнивания линии фронта. Без повторного занятия Смоленска бросок на Москву был невозможен. А ведь время работало против немцев. Каждый лишний день промедления с началом генерального наступления на Москву все глубже затягивал германскую армию в петлю зимней кампании и затяжной войны, к которой рейх был совершенно не готов.