Люди начинают уходить с пляжа, но мне не хочется. Я спокойно сижу и узнаю, что после заката небо продолжает взрываться цветами. Темно-красные и яркие пурпурные тона окутывают меня, как одеялом, а потом возникает глубокий темно-синий цвет. Я поворачиваюсь и вижу тонкий серпик луны, серебристый бумеранг, который появился из абсолютной синевы. Но я знаю, что луна всегда здесь – она лишь ждет момента, чтобы показаться. День должен уступить место ночи, и ночь должна смениться днем. Я понимаю этот священный ритм. Я думаю, что тот, кто создал ритм приливов и отливов, дня и ночи, мог создать священный ритм и для моей жизни. Я думаю, что оказалась в центре цикла. Может быть, сейчас время для всего. Может быть, в мире существует хранитель времени.

В белом свете луны я вижу лишь кончики своих пальцев. Я замечаю, что даже ночью света достаточно, чтобы что-то видеть. Мы никогда не остаемся без света. Абсолютной катастрофы не существует. И я испытываю благодарность к луне и к тому, кто ее создал. Лунный свет окутывает меня, мою кружку и одеяло. Я поднимаюсь, смотрю налево, потом направо и понимаю, что на пляже осталась одна. Я просидела на песке восемь часов. Я возвращаюсь в свою комнату и не иду в душ, чтобы вымыть ноги. Весь песок и соль я забираю с собой. Мне нужно впитать их. Я сажусь на постель, не сбрасывая одеяла, и звоню маме. Когда она берет трубку, я говорю:

– Мама, сегодня я нашла что-то близкое своей душе. Я восемь часов просидела на пляже. Я слушала прибой и чувствовала, что океан говорит со мной. Он успокаивал меня и пытался показать, как устроен этот мир. А когда солнце село, меня подхватило небо. Я чувствовала, что оно окутывает и защищает меня.

– Дорогая, ты всегда была такой, – отвечает мама. – Ты всегда любила океан, с трех лет. Когда мы подъезжали к пляжу, ты начинала брыкаться в своем детском сиденье и кричать, а мы хохотали. Стоило выпустить тебя на песок, как ты тут же бежала к морю. Песок и вода всегда были для тебя домом.

Мама говорит, и по моему лицу текут слезы. Они очищают меня. Я словно прохожу крещение. Я любила это с трех лет и буду любить, когда мне исполнится восемьдесят три. Я сижу в гостиничном номере, на постели. И здесь я встретила свое истинное «я». Может быть, я узнаю что-то еще. Привет, душа! Я изучаю то, что ты любишь. Я найду для нас еще больше. Обещаю. Я встретила свое истинное «я» и с этого времени буду заботиться о нем. Так же страстно, как и обо всех своих близких. Я никогда больше не предам, не проигнорирую и не потеряю саму себя.

Я завариваю чай, сворачиваюсь под одеялом и начинаю переключать каналы телевизора. Я делаю это очень быстро – не могу выдержать сейчас ничего эмоционального. На одном из каналов показывают историю пары, которая покупает дом не глядя. Стоит им переехать, как начинается кошмар. Трубы текут, воды нет, проводка горит. Супруги решают проблемы одну за другой. У них не остается сил. Их сбережения подходят к концу. У них кончается терпение. Они злятся на свой дом, свою жизнь и друг на друга.

В конце концов они приглашают подрядчика, и он говорит:

– Ваша проблема в том, что в этом доме абсолютно все – и сантехника, и электрика – сделано неправильно. Стены выглядят прилично, но под ними творится кошмар. Я советую вам разобрать стены и сменить проводку во всем доме. Или вы можете продать дом и переехать. Проблемы нужно либо решить раз и навсегда, либо оставить кому-то другому.

Жена расстроена. Она смотрит на стены, которые с такой любовью красила и на которых развешивала семейные фотографии. Ей трудно смириться с тем, что стабильность, созданная ее руками, оказалась столь шаткой и поверхностной. Я ее понимаю.

– Я устала от этого дома, – говорит она. – Давай уедем отсюда и начнем все снова. Давай купим новый дом.

Муж задумывается и отвечает:

– Но откуда нам знать, что в новом доме не будет тех же проблем? Здесь мы, по крайней мере, знаем, что нужно делать. Когда мы все это разберем, то сможем увидеть, что скрывается за стенами. И тогда мы начнем сначала, пригласив специалистов. Мы сможем сделать все правильно. Этот дом будет нашим. Давай останемся.

Я смотрю на лицо жены и вижу, как она устала. Я засыпаю, так и не узнав, что решили супруги.

На следующее утро я просыпаюсь от шума прибоя. Я лежу одна в постели и улыбаюсь. Я чувствую, что это совершенно новая улыбка. Я улыбаюсь, не потому что притворяюсь, не потому что должна. Просто моя душа получает что-то такое, что ей нравится, что она любит. Этим утром я не парализована. Я понимаю, что нужно делать, потому что теперь знаю истину. Поднимаюсь, чищу зубы, завариваю себе кофе и возвращаюсь на свое место на пляже. Сейчас шесть утра, и пляж выглядит по-другому и точно так же одновременно. Вдоль линии прибоя бегают маленькие птички, ловко уворачиваясь от волн. Пеликаны пикируют в воду, добывая себе завтрак. Прохладный воздух холодит кожу. Свет медленно заполняет мой пляжный снежный ком. Я на пляже одна. Невероятно, что я – единственный свидетель всей этой красоты. Это безумное расточительство! Я напоминаю себе, что это не расточительство. Все это для меня! Я так благодарна, что оказалась здесь и могу принять этот дар.

Я сижу на песке и думаю о той супружеской паре из телевизора. Что, если мы с Крейгом подобны тому дому? Что, если у нас плохая проводка? Я знаю, что не могу оставаться в этом браке, смотреть на красиво покрашенные стены и притворяться, что все хорошо. Но если я уйду, то не заберу ли плохую проводку с собой? Может быть, мне нужно разломать стены и заново проложить проводку? Не этим ли занимался Крейг у психолога? Я не знаю. Не знаю, сможет ли Крейг сменить свою проводку, но понимаю, что если сама не сделаю этого, то в какой бы дом ни переехала, я сожгу его дотла. Я сижу на пляже, наблюдаю за волнами и понимаю, что развешивала картины на своих стенах в надежде на то, что они будут достаточно прочными.

– Мы можем начать снова, – сказал вчера муж. – Мы можем выехать, разломать все стены и все сделать правильно.

Он хотел отступить, чтобы потом двинуться вперед. Я думаю о том, как непреклонно отказывалась отступать. Я была твердо уверена, что прогресс – это движение вперед. Нужно постоянно кем-то становиться. Но что, если сначала нужно отступить? Что, если прогресс – это отказ становиться кем-то?

Я не знаю, как исправить мой брак. Знаю только, что мне нужно снести собственные стены и понять, что скрывается за ними. Я не могу спасти свой брак, но могу спасти себя. Я могу сделать это ради себя самой и своих детей, ради тех отношений, что есть у меня сейчас, и тех, что возникнут в будущем. Я могу сделать это. И когда придется принять самое важное решение в жизни – оставаться с Крейгом или уйти от него, – я буду знать, что это делает сильное и здоровое истинное «я». Я смотрю на небо и море, на песок и волны и думаю: «Я смогу быть достаточно смелой, чтобы все снести напрочь – потому что тот, кто создал все это, сможет удержать и меня тоже».

Вернувшись в гостиничный номер, я сажусь к маленькому столу, достаю листок бумаги и составляю новый список:

1. Начать ходить к психологу – нужно проверить свою проводку, прежде чем переезжать.