– Нет, – ответил я. – Я это докажу. Смотри.

Я сбросил пленника с лошади, потом спешился. Кинув поводья Годрику, я кивнул Хэстену:

– У тебя есть меч, доставай.

– Не буду, – заявил он.

– Ты не хочешь сражаться?

Мерзавец повернулся к Этельфлэд:

– Разве Господь не заповедал нам любить наших врагов? Подставлять другую щеку? Госпожа, если мне суждено умереть – я умру христианином. Приму смерть, как Христос, с охотой. Умру свидетелем того, как…

Уж чему он собирался стать свидетелем, я так и не узнал, потому как врезал ему плоской стороной клинка по шлему. От удара он повалился наземь.

– Вставай! – приказал я.

– Госпожа… – Его взгляд обратился к Этельфлэд.

– Вставай! – рявкнул я.

– Поднимись, – велела Этельфлэд. Она внимательно наблюдала за происходящим.

Хэстен встал.

– А теперь дерись, помет вонючий! – потребовал я.

– Я не буду сражаться, – упирался он. – Я прощаю тебя.

Он перекрестился, потом набрался наглости хлопнуться на колени и ухватить обеими руками серебряный крест, который воздел на уровне лица, словно молился.

– Святая Вербурх, – воззвал он, – помолись за меня теперь, в мой смертный час!

Я так взмахнул Вздохом Змея, что Этельфлэд охнула. Лезвие просвистело по воздуху, метя Хэстену в шею. Замах был широкий, от души, и быстрый, и я остановил окровавленный клинок в последний миг, когда тот почти коснулся кожи ярла. А тот сделал именно то, на что я и рассчитывал. Правая его рука, сжимавшая крест, упала на эфес меча. Он сжал его, но попыток извлечь не делал.

Я приставил Вздох Змея ему к шее.

– Испугался, что не попадешь в Валгаллу? – с издевкой спросил я. – Ухватился за меч?

– Сохрани мне жизнь! – взмолился он. – И я расскажу тебе о планах Рагналла.

– Планы Рагналла мне и так известны. – Я надавил на Вздох Змея, приставленный к боку его шеи, и он вздрогнул. – Ты не достоин, чтобы с тобой сражаться, – решил я и посмотрел за спину Этельфлэд, на ее племянника. – Принц Этельстан! Подойди сюда!

Этельстан глянул на тетю, которая лишь кивнула, и соскользнул с седла.

– Ты сразишься с Хэстеном, – сообщил я парню. – Потому для тебя пришло время убить ярла, пусть даже такого жалкого, как этот. – Я убрал клинок от шеи Хэстена. – Поднимайся! – велел я мерзавцу.

Хэстен встал. Посмотрел на Этельстана.

– Ты хочешь, чтобы я сражался с мальчишкой?

– Побей мальчишку и останешься жив, – предложил я.

Этельстан действительно был не более чем мальчишкой: худенький и юный, тогда как Хэстен прошел много войн. Впрочем, Хэстен догадывался, что я не подверг бы опасности жизнь Этельстана, не будучи уверен в победе парня. И, понимая это, попытался схитрить. Он выхватил меч и бросился на Этельстана, который все еще ждал сигнала к началу боя. Ярл взревел, набегая и делая замах, но принц проворно отскочил, потянул из ножен свой длинный клинок и парировал удар. Раздался лязг стали, Хэстен повернулся, чтобы нанести сокрушительный удар сверху вниз, призванный раскроить принцу череп, но юнец просто уклонился, пропустив падающий клинок, и издевательски расхохотался в лицо противнику. Этельстан опустил меч, приглашая к новой атаке, однако Хэстен стал более осторожен. Его вполне устраивало кружить вокруг Этельстана, который поворачивался, чтобы оставаться лицом к врагу.

У меня были причины дать принцу сразиться. И победить. Пусть он был старшим сыном короля Эдуарда и, следовательно, этелингом Уэссекса, у него имелся сводный брат, а в Уэссексе хватало влиятельных людей, видевших именно младшего отпрыска следующим своим королем. Не потому, что этот брат был лучше, сильнее или умнее, – просто он приходился внуком самому могущественному из олдерменов. Чтобы перебороть влияние этих богачей, мне предстояло заплатить золотом поэту, дабы тот сложил песнь об этой схватке. Не важно, если схватка не будет описана правдиво, главное – представить Этельстана героем, насмерть сразившим вождя данов в лесах Северной Мерсии. Потом я пошлю поэта на юг, в Уэссекс, где он будет исполнять свою песнь в озаренных светом очагов пиршественных залах, а внимающие ему мужчины и женщины сочтут Этельстана достойным короны.

Мои люди насмехались теперь над Хэстеном, кричали, что он испугался мальчишки, побуждали нападать, но ярл сохранял осторожность. Тогда Этельстан сделал шаг вперед и нанес удар, почти небрежный. Так он оценивал, насколько проворен его более пожилой противник, и остался, видимо, доволен результатом, потому как перешел к серии быстрых коротких наскоков, заставивших Хэстена попятиться. Этельстан еще не пытался ранить врага, но вынуждал отступать и не давал времени напасть. Потом юнец отпрыгнул и поморщился, словно потянул мышцу, и его враг ринулся в атаку. Этельстан посторонился и ударил низом. Размах был сильный, злой и стремительный, как взмах крыла стрижа. Клинок обрушился на правое колено Хэстена, нога подогнулась, и юноша замахом сверху разрубил противнику кольчугу на плече. Дан повалился на траву. Я читал ликование на лице принца и слышал отчаянный вопль Хэстена, когда юноша встал над ним с занесенным для смертельного удара мечом.

– Постой! – вскричал я. – Постой! Назад!

Мои воины стихли. Этельстан удивился, но подчинился и отступил от поверженного противника. Хэстен корчился от боли, однако кое-как сумел подняться и стоял, шатаясь из-за раны в правой ноге.

– Господин, ты пощадишь мою жизнь? – взмолил он меня. – Я буду твоим человеком!

– Ты и есть мой человек, – напомнил я и ухватил его правую руку.

Тут он смекнул, что у меня на уме, и лицо его исказилось от отчаяния.

– Нет! – завизжал он. – Прошу, не надо!

Я выкрутил ему кисть и отнял меч.

– Нет! – скулил мерзавец. – Нет! Нет!

Я отшвырнул его меч, отошел и бросил Этельстану:

– Покончи с делом.

– Верни мне меч! – рыдал Хэстен, ковыляя к упавшему клинку, но я преградил ему путь.

– Чтобы ты мог попасть в Валгаллу? – фыркнул я. – Надеешься, что сможешь попивать эль с добрыми мужами, дожидающимися моего прихода в зал из костей? С храбрецами? И с каких это пор христиане верят в Валгаллу?

Ярл ничего не ответил. Я оглянулся на Этельфлэд, потом на Сеолнота.

– Слышали? – спросил я. – Этот добрый христианин хочет попасть в Валгаллу. Вы до сих пор верите в его крещение?

Этельфлэд склонила голову, признавая мою правоту; Сеолнот же отвел взгляд.

– Мой меч! – молил Хэстен, обливаясь слезами, но я только сделал знак Этельстану и отошел в сторону. – Нет! – взвыл дан и посмотрел на Этельфлэд. – Мой меч, прошу! Госпожа, дай мне мой меч!

– Зачем? – холодно поинтересовалась она, и у ублюдка не нашлось ответа.