Естественно, как и все в округе, Финлей знал об Ангусах. Старый Джон Ангус был владельцем огромных красильных мастерских в Данхилле, на него работало около полутора тысяч человек, и он по праву считался обладателем значительного состояния.

Финлей вспомнил, что единственная дочь старика уговорила отца позволить ей стать медсестрой. Все это пришло в голову глядящему на старшую медсестру Финлею, она же продолжала:

– Видите ли, доктор, в данных обстоятельствах мы рады и горды тем, что сестра Ангус здесь. Ее отец так много средств жертвует на больницу. Мы должны постараться сделать так, чтобы ей здесь было хорошо. Верно, Пегги?

И она по-матерински улыбнулась Пегги Ангус.

Волна отвращения захлестнула Финлея. Он не видел – по крайней мере, не захотел увидеть – того неприятия, которое мелькнуло в глазах сестры Ангус из-за слишком явной лести старшей медсестры. Вместо этого он заявил громко и сердито:

– Мне все равно, кто такая сестра Ангус и что она такое. Она пришла в эту больницу не для того, чтобы вращаться в высшем обществе, а чтобы работать медсестрой. Я буду обращаться с ней так, как она того заслуживает.

И, обойдя остолбеневшую старшую медсестру, явно удрученную таким ответом, Финлей направился в палату.

Согласитесь, неудачное начало для доктора и новой медсестры – оба предстали друг перед другом в самом невыгодном свете.

И действительно, с самого начала их отношения не заладились, становясь все хуже и хуже. Каждый раз, когда Финлею приходилось общаться с медсестрой Ангус, воздух потрескивал от электрических искр вражды.

Откровенно говоря, Финлей был полон решимости унизить юную медсестру. Под любым предлогом, действительным или мнимым, он придирался к ней, старался поймать ее на ошибках, ставил ей ловушки и вообще преследовал ее на каждом шагу. И все же, несмотря на все свои усилия, он нашел, что Пегги Ангус ему более чем подходила.

Когда он повелительным тоном заставлял ее что-то для него найти и принести в палату, насмешливая кротость, с которой она отвечала: «Да, сэр», приводила его чуть ли не в бешенство.

Но больше всего его раздражало, что она исключительно искусна в своей профессии и чрезвычайно любит ее. Наблюдая за ее ловким и умелым обращением с пациентами и видя, как ее стройная фигурка чуть ли не летает по палате, он порой невольно восхищался ею. Но он яростно скрывал это. Он был полон решимости укротить ее.

Еще одним источником раздражения Финлея была популярность медсестры Ангус. У нее было много друзей в городе, она постоянно возобновляла старые связи, которые были прерваны, пока девушка обучалась в Королевском колледже.

Пегги отовсюду получала приглашения и в свое свободное время часто уезжала из города – она была знакома с самыми уважаемыми семьями в округе.

Финлей сердито говорил себе, что все это из-за статуса и денег ее отца. И его корежило от одной мысли об этом.

Однажды, когда она вернулась после выходных, проведенных в семейном поместье между Данхиллом и берегом озера, он с усмешкой заметил:

– Оставалась бы дома, чем в больницу ходить. Ты здесь только играешь в медсестру.

На этот раз дерзость погасла в ее глазах.

– Правда? – спросила она.

– Конечно, – усмехнулся он. – И ты это знаешь. Леди, милосердно наклонившаяся над страждущим человечеством! Прекрасная поза. Ты не настоящая. Чтобы стать настоящей медсестрой, требуются мужество и подлинное терпение.

– О, – тихо ответила она, – тогда, значит, я вне игры?

И настолько Пегги Ангус занимала мысли Финлея, что это был дар небес, когда в начале лета она перешла на ночные дежурства в больнице. С тех пор он встречался с ней редко; и действительно, целыми днями он вообще ее не видел и при этом, по признанию самому себе, испытывал огромное облегчение. Хотя в какие-то моменты он чуть ли не скучал по ее щекочущему нервы присутствию, по болезненному удовольствию от их остроумных пикировок, Финлей снова твердил себе, что теперь, когда она исчезла из поля зрения, ему стало несравнимо лучше. Он надеялся, что пройдет немало времени, прежде чем она снова появится, дабы досаждать ему.

Но здесь Финлей просчитался, ибо судьба уготовила ему то, чего он никогда и вообразить себе не мог.

Тут как раз наступил летний сезон – жаркое лето, сделавшее рыбалку скучным занятием и заставившее Финлея проводить бо́льшую часть своего досуга на теннисных кортах Ливенфорда. Он был заядлым игроком, и, хотя в студенческие годы играл мало, теперь, при регулярных встречах с соперниками и тренировках, его мастерство заметно возросло, и он стал довольно искусным игроком.

Именно тогда, преисполненный энтузиазма и даже некоторого оптимизма, он записался участником большого ежегодного турнира на приз Ниммо. Это было соревнование для смешанных пар, партнеры подбирались жеребьевкой. В теннисной жизни города, да и всей округи, данное событие считалось главным.

В понедельник вечером, после того как он записался участником, Финлей, закончив прием больных, отправился в клуб, чтобы посмотреть, кто достался ему в пару по жребию.

Он был в радостном возбуждении, ибо сознавал, что от этого поворота судьбы зависит многое. Было уже поздно, сгущались сумерки, и большинство членов клуба разошлись по домам.

Он вошел в павильон, неторопливо приблизился к доске объявлений и пробежал глазами список имен на белом листе. Внезапно выражение его лица изменилось – теперь на нем были написаны удивление и разочарование. Рядом с его фамилией стояло: «Пегги Ангус».

Финлей уставился на это несносное имя и, невнятно выругавшись, отвернулся от доски объявлений. Тут из раздевалки появились Догги Линдсей и еще несколько человек.

– Поздравляю, Финлей, старина! – воскликнул Догги в своей обычной наступательной манере. – Тебе действительно повезло.

– Повезло?

– Конечно! Получить в пару мисс Ангус!

Глядя на Догги, Финлей нахмурился:

– Я не знал, что она играет. Я даже не знал, что она член клуба.

– Ну конечно член клуба! – воскликнул неугомонный Догги. – И к тому же малышка – отличный игрок. Когда она училась в школе, то выиграла здесь первенство среди юниоров. Понятно?

– Понятно, – сказал Финлей. – Значит, она что-то кумекает в игре.

– Ну точняк. – Тут Догги рассмеялся и хлопнул Финлея по спине. – Хотя это не так уж важно, Финлей, старина. Со мной в паре Энн Браун. Мы вытрем ноги обо всех остальных, включая вас. Мы победители, Финлей, и не забывай об этом.

Не обращая внимания на эскапады Догги, Финлей безучастно кивнул и постарался поскорее ретироваться из клуба. Его нахмуренное лицо оставалось угрюмым и задумчивым.

Движимый каким-то тайным, внутренним импульсом, он направился не к дому, а к больнице. Было уже больше девяти вечера, когда он добрался туда, и, как он и ожидал, медсестра Ангус была на дежурстве – заполняла карточки больных в маленькой боковой комнате, которая выходила в столовую отделения.