– Я уверен, что вы не стирали информацию из баз данных. Думаю, вы и сами не понимаете, что с вами происходит. Но… – голос генерала неожиданно окреп, – рано или поздно вы поймете. И мы хотим оказаться в этот момент рядом с вами. Так что не расстаемся. Справедливо?

Джейсон Тавернер поднялся с кресла.

– Все седьмые такие?

– Какие?

– Мгновенно принимаете серьезные решения? Вы произвели на меня впечатление… Как вы задавали вопросы, слушали… А потом приняли такое решение!

Не покривив душой, Бакмэн ответил:

– Не знаю, у меня было мало контактов с седьмыми.

– Спасибо. – Джейсон протянул руку. – Спасибо за еду. – Он казался спокойным, владеющим собой. – Я могу идти? Как мне выйти на улицу?

– Вам придется задержаться здесь до утра, – сказал Бакмэн. – Так положено. Подозреваемых никогда не отпускают ночью. Всякое случается в городе после наступления темноты. Вам будет предоставлена кровать и комната. В восемь часов утра Пеги проводит вас к главному выходу из академии. – Нажав кнопку внутренней связи, Бакмэн распорядился:

– Пеги, отведите мистера Тавернера в его комнату. Утром ровно в восемь пусть идет. Ясно?

– Так точно, мистер Бакмэн.

Генерал широко развел руки и улыбнулся.

– Ну вот и все.

– Мистер Тавернер, – настойчиво повторила Пеги. – Следуйте за мной.

Прислонившись к стене, генерал Бакмэн слушал свежий и чистый голос девушки. Он подумал, что Тавернеру голос девушки тоже должен показаться свежим и чистым.

– Да, вот еще что, – сказал Бакмэн, останавливая сонного помятого Джейсона возле сине-белых дверей. – Я не могу продлить ваш полицейский пропуск. Понимаете? Вам придется обратиться к нам официально и получить весь набор удостоверений. Это значит, что вас будут тщательнейшим образом проверять, но… – он толкнул Джейсона в плечо, – шестой сумеет выкрутиться.

– Хорошо, – сказал Джейсон и вышел из кабинета через сине-белые двери.

В микрофон внутренней связи Бакмэн произнес:

– Герб, проследите, чтобы на нем установили микропередатчики и гетеростатическую боеголовку восьмидесятого класса. Чтобы мы могли его отследить и при необходимости уничтожить.

– Желаете поставить голосовую пробку?

– Да, если получится, но так, чтобы он не заметил.

– Я поручу это Пеги, – сказал Герб и отключился. Могли ли Мат и Джеф добыть больше информации, задумался генерал. Нет, ответил он сам себе. Потому что этот тип действительно ничего не знает. Все, что мы можем сделать, это предоставить ему самому разобраться. И быть рядом, когда он наконец сообразит, что с ним происходит. Собственно говоря, так я ему и сказал.

Мысль о том, что они имеют дело с целой группой шестых, не давала генералу покоя. Не утешало и то, что шестые, как правило, действуют в одиночку.

В очередной раз нажав кнопку внутренней связи, генерал произнес:

– Герб, с певички не спускать глаз двадцать четыре часа в сутки. И запросите с центрального пункта все, что у них есть по шестым. Поняли?

– Это отмечается в удостоверениях? – спросил Герб.

– По-моему, нет, – устало вздохнул Бакмэн. – Скорее всего десять лет назад, когда Дилл-Темко был еще жив, просто никому не пришло в голову. Сегодня, когда затея с шестыми полностью провалилась в политическом отношении, это тоже никому не нужно. Вы согласны?

– Полностью, – отозвался Герб.

– Организуйте постоянное наблюдение за всеми шестыми. Если не удастся взять под контроль всех, организовать слежку за теми, кого удалось вычислить.

– Будет сделано, мистер Бакмэн.

– До свидания. И удачи вам, мистер Тавернер! – сказала девушка-полицейский по имени Пеги в дверях огромного серого здания полицейской академии.

– Спасибо, – пробормотал Джейсон. Он глубоко вдохнул пропитанный гарью утренний воздух.

Я выбрался. Они могли навесить на меня тысячу преступлений, но почему-то этого не сделали.

Глубокий женский голос неожиданно произнес:

– Ну, что будем делать, малыш?

Ни разу в жизни его не называли малышом. Рост Джейсона превышал шесть футов. Он обернулся.

На девушке – практически такого же роста – были тесные черные штаны, кожаная рубашка красного цвета с кисточками, перехваченная золотой цепью, и туфли на высоких шпильках; в ушах покачивались огромные золотые сережки. О боже, подумал Джейсон, не хватает только хлыста.

– Вы это мне? – спросил он.

– Да. – Незнакомка улыбнулась, обнажив зубы, украшенные золотыми знаками Зодиака. – На вас навесили три передатчика.

– Я знаю, – ответил Джейсон, теряясь в догадках, кто бы это мог быть.

– Один из них, – продолжала девушка, – по сути, миниатюрная атомная бомба. Приводится в действие радиосигналом из этого здания. Об этом вы тоже знали?

– Нет, – признался Джейсон. – Не знал.

– Излюбленный метод моего братца, – сказала девушка. – Обожает любезничать и строить из себя интеллигентного человека, а потом его люди – у него огромный штат сотрудников – вешают на вас эту дрянь.

– Ваш брат – генерал Бакмэн, – произнес Джейсон. Теперь он понял, кого она ему напоминала. Тонкий продолговатый нос, высокие скулы, шея, как на полотнах Модильяни. Сказывается порода. Они оба произвели на него впечатление.

Неверно, она тоже седьмая, подумал Джейсон. Он вдруг снова почувствовал себя уставшим.

– Я сниму с вас все это, – улыбнулась она такой же, как у генерала, золотозубой улыбкой.

– Буду признателен, – пробормотал Джейсон.

– Садитесь в мою машину. – Девушка лихо взобралась на сиденье, Джейсон неуклюже полез следом. – Меня зовут Элис.

– Джейсон Тавернер, певец, артист на телевидении, – представился он.

– В самом деле? Последний раз я смотрела телевизор в девять лет.

– Вы не много потеряли, – улыбнулся Джейсон и удивился собственной иронии. Он настолько устал, что ему в самом деле было все равно.

– Бомба не больше булавочной головки, – продолжала Элис. – Ее вживили, как клеща, вам под кожу. Как правило, человек, даже если он знает, что ему посадили бомбу, не может ее обнаружить. Но я кое-что прихватила из академии. – Она показала похожий на трубку фонарик. – Начинает светиться, когда его подносишь к бомбе.

Девушка провела фонариком вдоль его тела. Над левым запястьем лампочка загорелась.

– У меня есть набор, при помощи которого бомбу можно вытащить. – Элис достала из сумочки металлическую коробку. – Чем скорее мы от нее избавимся, тем лучше.