Что ж, оказывается, роль «страдальца» мила нам с раннегодетства. В последующем, изрядно освоившись с этой ролью, мы стали извлекать сее помощью дивиденды даже из неприятностей. С помощь нее можно что-то себевыторговать (хотя бы жалость), кроме того, она хороша для отмщения и рядадругих незамысловатых человеческих нужд.

Потом он вдруг выясняет, что у роли «страдальца» есть и ещеодно замечательное качество: ею можно мутузить! И если раньше мы использовалиее только с целью защиты, то теперь она становится Средством нападения,настоящим хлыстом, который, впрочем, можно ударить только тех, кому мы небезразличны: «Мама, посмотри, что ты со мною сделала?! Папа, посмотри, до чеготы меня довел?! Супруг (супруга) мой — глянь, во что ты превратил мою жизнь!Товарищи сотрудники, чтоб вы умерли все, до какого состояния вы меня довели! Яжертва! Вы все виноваты кругом! Пусть будет вам стыдно! Напились моейкровушкой, кровопийцы!»

Действительно, это положение в кругу других людей, эта роль«жертвы» и «страдальца» оказывается лучшим средством в борьбе со своимиродственниками, друзьями, знакомыми, которые когда-то на предложенную им роль«сочувствующих и поддерживающих» так необдуманно не согласились. Теперь можнопоставить им в вину свое страдание, можно рассказывать им о том, сколько сил тыпотратил на них — неблагодарных, как ты страдаешь, пока они развлекаются, кактебе плохо и как им это безразлично. Благородный гнев — страшная штука! Вблагородном гневе мы способны на такое…

Зарисовка из психотерапевтической практики: «Я в моем горе!Подите отсюда и оставьте же меня наконец!»

Если у вас есть глаза и уши — мир открыт. Ни у кого неттайн, потому что невротики дурачат только себя и никого больше, — или недолгодурачат кого-то еще, если они хорошие актеры.

Фредерик Пёрлз

Эта история поучительна во многих отношениях. Екатерина,которой на момент обращения к психотерапевту было 62 года, прожила большую инасыщенную жизнь. Она училась, выходила замуж, разводилась, работала, потомснова выходила замуж, родила и воспитала двух детей, а теперь вышла на пенсию изанялась двумя своими внуками.

Вообще говоря, выход на пенсию — это серьезное событие,настоящий стресс. Прежде вся жизнь Екатерины крутилась вокруг семьи и работы, атеперь, когда работа канула в небытие, осталась одна семья. Энергия, котораяприходилась раньше на два больших мероприятия, теперь стала приходиться наодно-единственное, порядком уменьшившееся сейчас — на семью.

Семья, по понятным причинам, претерпела к моменту выходаЕкатерины на пенсию серьезные перемены. Муж, который старше Екатерины на 10лет, страдает множеством заболеваний и потому постоянно лечится то в одной, тов другой больнице. Старший сын выучился, уехал работать на Дальний Восток, гдеобзавелся собственной семьей и осел. Привязанной к дому осталась только дочьЕкатерины, которая вышла замуж и живет теперь вместе со своим мужем и двумядочерьми в родительской квартире.

Вот, собственно, на своем муже, дочери, ее муже и двухвнучках Екатерина и сосредоточила все свое высвободившееся внимание. Впрочем,нельзя сказать, чтобы все перечисленные персонажи были этим обстоятельствомобрадованы. Мужу Екатерины ни до кого, ему бы по лестнице спуститься даподняться — уже хорошо. Дочь Екатерины занята домом, работой, мужем и дочерьми,а когда мама мешается, то кроме дополнительного напряжения в ситуацию этоничего не вносит. В общем, Екатерина почувствовала себя «никому не нужной» и вконце концов сосредоточилась лишь на двух своих внучках 7 и 10 лет.

Так постепенно жизнь Екатерины наладилась, хотя, конечно, надочку она обиделась, зятя за человека считать перестала, а муж — что муж? —«каким ты был, таким ты и остался». А дети — пока только дети, с ними по душамне поговоришь, переживаний им своих не откроешь. В целом, Екатерина добиласьпсихологической самоизоляции в большой семье. Но настоящее несчастье, как этообычно и бывает, пришло оттуда, откуда его никто не ждал. Младшая из двухвнучек Екатерины погибла в дорожно-транспортном происшествии. Семилетняядевочка перебегала дорогу, и когда водитель ее заметил, было уже поздно.

Мы, как правило, редко замечаем свои хронические стрессы,поскольку их действие растянуто во времени и мы успеваем к ним привыкнуть,все-таки компенсаторные возможности нашей психики очень велики. Однако этопривыкание не означает избавления, и часто люди, выражаясь научным языком,декомпенсируются от куда менее значимых психотравм. В случае Екатерины налицобыл хронический стресс, но и психотравма была более чем значительной.

Реакция Екатерины на это трагическое событие была тяжелейшей.Она пережила настоящий шок, несколько недель находилась в настоящей прострациии впоследствии не могла даже вспомнить похороны внучки, хотя присутствовала наних. Она то плакала, то бесцельно причитала, то принималась осыпать проклятиямисвою дочь и ее мужа. Она совершенно перестала общаться со своей старшей, теперьединственной внучкой. Екатерина стала раздражительной и плаксивой, с нейневозможно было говорить, но и сама она никого не оставляла в покое.

Вот в таком состоянии она и поступила к нам в клинику.Разумеется, на момент поступления мы диагностировали у Екатерины депрессию, и втечение двух недель она проходила терапию антидепрессантами. Впрочем, этилекарственные препараты позволили нам лишь нормализовать нарушившиесявследствие депрессии биохимические процессы мозга. А вот психологическоесостояние Екатерины от антидепрессантов не могло сильно изменится. Почему?..Екатерина уже давно примерялась к роли жертвы, однако ее домочадцы длительноевремя умудрялись игнорировать эти ее попытки, теперь же все переменилось…

Наверное, не нужно объяснять, что такое потеря ребенка дляматери и отца. Это настоящая трагедия, и для того чтобы справиться с ней, имтребуется исключительное мужество. Положение, в котором оказались родителипогибшей девочки, само по себе было удручающим. И представьте себе теперь,каково им было в этом состоянии слышать бесконечные обвинения бабушки? Как наних должны были действовать ее раздражение, ее плач и причитания? Разве самиони, потерявшие ребенка, не нуждались в эмоциональной поддержке?

Нельзя забывать и о том, каким стрессом была для другойдевочки гибель ее сестры. Дети всегда в подобных ситуациях чувствуют себяодинокими и беззащитными, в такие моменты они отчаянно нуждаются в одобрении, впоощрении, в заботе. Екатерина делала все с точностью до наоборот. Но развеэтот ребенок в чем-то виноват? Разве оправдано страдание, выпавшее на его долю?

Умерших уже не вернуть, и нам ничего более не остается, каксохранить о них добрую память. Но думать нужно о живых, о тех, кто остался, отех, кому еще предстоит жить. Умершему не поможешь, но живому можно помочь.Когда-нибудь ему уже тоже нельзя будет помочь, и тогда поздно будетспохватываться и говорить, что, мол, недоглядели и недолюбили. Однако жеЕкатерина настолько была поглощена своим страданием, что просто не замечала, невидела, на осознавала этих совершенно очевидных вещей.