– Пойду пока пройдусь, – сказала Ванга. – Осмотрюсь вокруг.

– Что ты хочешь там увидеть?

– Сама не знаю.

– Хорошо, – с пониманием кивнул Сухов. – Сразу сообщу, как наш пенсионер появится.

Ванга вышла во двор, огляделась. Сухов хоть перестал беситься из-за Ксении, но всё равно тайком периодически набирает номер. Двор убогий, скоро здесь всё будут сносить. Напротив – магазин «Пятёрочка», камеры наблюдения охватывают лишь часть дома, но интересующий их подъезд в слепой зоне. Всё, как описал Сухов. А наискосок за «Пятёрочкой» уже новый дом, совсем другого класса. Ещё бы, рядом Измайловский лесопарк, совсем скоро здесь появится своя золотая миля. Вполне возможно, что в этом доме какой-нибудь ребёнок богатеньких родителей получил на день рождения роскошный телескоп или дорогой дрон для аэросъёмки и наблюдал за тайнами окрестных домов (особенно чужих спален!), возможно, что кто-нибудь что-то видел, но пока опрос соседей не принёс результатов. Ноль, зеро! Ванга ещё раз посмотрела по сторонам, она ведь и вправду не знала, что ищет.

«Не очень-то гражданин Кривошеев торопится к сотрудничеству, – поморщилась. – Хотя нажимать Сухов умеет».

Она прошла вдоль дома, обратила внимание на детскую площадку. Дом кончился, за ним проезжая часть, и на другой стороне метро. Там есть свои камеры, но это уже далековато. Наверное, пора возвращаться. Тёплое весеннее солнышко пригревало. Первое апреля… Ванга решила немного посидеть на лавочке с краю детской площадки.

– Мамаши, – усмехнулась. – Кудахчут.

Села, прикрыла глаза. Ничего она здесь не найдёт. Но уходить почему-то не хотелось. Завязать беседу с одной из мамаш, что ли?

– Уберите собаку с детской площадки! – потребовал строгий женский голос. Ванга открыла глаза: какая-то болонка или карликовый терьер обнюхивал весёлого малыша. Тоже мне, собака! Но мамаши оберегают своих чад. И пошло-поехало, слово за слово. Ванга отвернулась, уже собираясь подниматься. И увидела за трансформаторной будкой его. Точнее, встретилась с ним понимающим взглядом – собачка-то и правда была маленькой, не представляла опасности.

Человек с любопытством смотрел на девушку в солнечных очках и деловом костюме, весьма контрастирующем с цветными нарядами мамаш, – костюм, впрочем, ей очень шёл, – и Ванга не сразу поняла, кто перед ней.

«Бомжик», – мелькнуло в голове. Тот сидел на груде коробок, укрытой каким-то хламьём, и выглядел абсолютно счастливым. Ванга улыбнулась ему. И тот не отвёл угрюмо красные глаза, не начал тут же попрошайничать, а просто улыбнулся в ответ. На мгновение в их встретившихся взглядах что-то переменилось, но позвонил Сухов и сказал, что гражданин пенсионер Кривошеев появился.

Пора было идти.

Вопреки ожиданиям, в квартире Кривошеева она тоже ничего не нашла. Никаких зацепок, знаков или кричащих сигналов. Квартира была самой обычной.

– Как-то всё очень странно, – сказала Ванга.

– Странно? – не понял Сухов.

– Стерильно, что ли, – попыталась объяснить она.

– Нету этих твоих плохих вибраций?

– Смейся, смейся… но да, всё ровно.

– Ага. Только всего три дня назад вот на этой кровати была разложена резиновая баба с отрубленной башкой…

– Знаю. Чего ты бурчишь?!

– А вот тут пришпилена записка про две свечи. Прелюдией чего это явилось, тебе известно.

– Сухов, э-эй! Я на твоей стороне.

– Ладно, прости. Немножко… Просто напоминаю, что именно здесь он появился снова. В этой самой квартире.

– Да. Странно…

– Что странно-то наконец?!

– Оно и странно. Нет ощущения этого…

– Места преступления?

– Ага. Его сразу видно.

– Ну-у, не всегда, – выразил сомнение Сухов.

– А здесь этого нет! – Ванга мотнула головой. – Присутствия… следов дурной болезни. Не хмыкай, правда, стерильно всё. Но это моё ощущение.

– Ладно.

– И, Сухов, – она заговорила тише, чтобы не услышал хозяин. – Здесь совсем не воняет. Скорее наоборот. Пахнет чистящим средством. «Доместосом».

– Ну, убрался в кои веки, – Он удивлённо посмотрел на неё. Потёр руки, раздосадованно вздохнул.

– Сухов, ты чего это расстроился?

– Не знаю, – он пожал плечами, улыбнулся. Ванга знала эту улыбку – это, конечно, была не ухмылка, но та ещё улыбочка. – Думал, наверное, у тебя здесь откроется твой третий глаз.

– Прям щас лопну от смеха.

– А может, я серьёзно, а?

Ванга вдруг отвернулась от него и посмотрела на хозяина квартиры, сама не до конца осознавая, почему так поступает, спросила:

– А где вы храните моющие средства?

И Сухов, и хозяин взглянули на неё с недоумением.

– Барышня… – наконец хмыкнул Кривошеев. – В ванной, где ж ещё? А вы где храните?

– Покажете? – спросила Ванга.

Кривошеев жалостливо взглянул на Сухова, тот растерянно развёл руками.

– Вон ванная, – указывая пальцем, Кривошеев вздохнул и осуждающе покачал головой. – Она практикантка, что ли?

– Уголовница! – отрезала Ванга, невзирая на то, что Кривошеев обращался только к Сухову. – Тяжкие телесные… Психически неуравновешенная. Сотрудничаю с полицией за досрочное.

И рот хозяина квартиры захлопнулся.

Глаза Сухова заблестели:

– Ванга, умоляю тебя, – прошептал он.

Она не слушала. Прошла в ванную комнату, нашла под раковиной пластиковую бутыль «Доместоса»; средства оставалось меньше половины. Провела указательным пальцем по поверхности бутыли, оглядела его, потерев об него большим. Кривошеев следил за ней с оторопью и испуганно косился на Сухова.

– Ничего, отец, – заверил тот. – Это субкультурный дедуктивный метод.

– Чего? – уже панически вопросил хозяин.

– Человек работает, – успокоил его Сухов.

Ванга выпрямилась. Посмотрела на своего коллегу и ободряюще на хозяина.

– Ладно, Сухов, пошли. Больше здесь ничего нет, – объявила она.

Кривошеев сглотнул неожиданную слюну в горле. Судя по всему, он счёл целесообразным впредь не вступать в беседы с этой барышней.

Перед самой входной дверью Ванга остановилась и снова провела указательным пальцем, на сей раз по панели стены, как будто была из санинспекции. И снова потёрла им о большой. Да ещё и понюхала. И строго взглянула на хозяина.

Сухов подумал, что ведь не только ему показалось, что Кривошеев сейчас завизжит.

Они вывалились из подъезда, покатываясь от хо хота.

– Ты что творишь? – Сухову пришлось буквально вытирать слёзы.