Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но интерес был у меня. Сумка Линды, стояла открытая на столике. Она доставала из нее что-то женское и не закрыла ее. Осторожно, пальчиком, я чуть приоткрыл сумку пошире, и заглянул. Ничего особенного в ней не было, кроме одного предмета, так, в общем, не очень свойственного женскому содержанию сумочки, отправляющейся на свидание. Видимо этот предмет был ей дорог, раз она носила его с собой.
Я отошел от сумки, которая не сдвинулась ни на миллиметр, и приготовил мартини.
Линда вышла из душа все в том же халате, и не отказалась от предложенного напитка, с которым мы и разместились в креслах, заведя разговор о том, что будем делать дома. Минут через двадцать, она сказала, что ей пора, понимая, что темы беседы скоро исчерпают себя.
– Зачем? – поинтересовался я.
– Люблю просыпаться в своей постели.
– Одна?
– В основном, да, пока нет мужа.
– Но, относительно постоянный мужчина, есть?
– Относительно, да.
Она встала, и прежде чем скинуть халат, спросила: – Ты не отвернешься?
– Даже не подумаю.
– Ты извращенец.
– Не думал, что созерцание красивого тела – извращение.
Она хмыкнула и скинула халат, под которым, как я и ожидал, было только красивое тело, без капли жира, где каждая линия была природной и изящной. Бедра, грудь, все было гармонично дано ей природой. Это тело манило. Начала она одеваться, как ни странно с чулок, и едва их надела, я встал, подошел к ней, по пути сбросив свой халат.
– Ты это сделала специально?
– Конечно.
Ушла она значительно позднее, уже под утро и душ принимать предпочла в своем номере, сказав, что иначе придется остаться у меня надолго.Я не возражал против в ее ухода, у самого были дела.
Утро было полно планов. Потянувшись, я поднялся, побрился и почувствовал себя бодрым и здоровым, несмотря на короткую ночь. Спустился завтракать, рассчитывая встретить там Линду, с которой мы, так и не попрощались. Она была в зале. Сев за ее столик и сделав заказ произнес:
– Мы не попрощались.
– Я рассчитывала, что мы утром увидимся.
– Расчет оказался верным. Ты всегда все верно рассчитываешь?
– Почти, но ошибки бывают.
– Мы, возможно, больше не увидимся.
– Ты сожалеешь?
– Немного.
– Приятно, что честно, а не стал говорить о вечной памяти.
– В памяти останешься, а сожаление пройдет.
– Я не даю тебе свой номер телефона и адрес. Я много езжу и не всегда дома. Да, и зачем он тебе?
– Я не напрашиваюсь, но если будешь в Париже, заходи, – я протянул ей визитку, где был адрес и телефон моего салона.
– Если будет возможность, – но поблагодарила.
Она уже закончила завтрак и поднялась из-за стола, я тоже встал. Линда подошла ко мне и поцеловала в щеку, легко и нежно, и все это на виду у постояльцев отеля. Да, ей было безразлично их мнение, как и мне, а я вновь почувствовал приятный запах духов.
– Пока, – шепнула она и пошла к выходу.
Я под восхищенные взгляды мужчин, смотрел ей вслед, пока двери за ней не закрылись, оставляя лишь память.
После завтрака я взял из номера легкую куртку и поехал к Андре. Он уже ждал меня. Алина приветливо мне улыбнулась, отреагировав на мое появление, а Андре приготовил все необходимое для проверки подлинности картины. Я был знаком с творчеством этого художника, знал его стиль, манеру, и полчаса осматривал ее. Убедившись, что это подлинник, спросил:
– Она отдается на законных основаниях?
– Жан, ты меня хочешь обидеть. У нас с тобой договор. Я все понял. Она из частной коллекции. Я же понимаю, что ты ее приобретаешь для продажи. Мы коллеги и терять свой авторитет я не собираюсь. Мне даже приятно наше знакомство. Твой приезд сюда, позволил нам обоим немного заработать.
– Это верно.
Мы подписали договор, я передал ему наличные, которые захватил из машины. Воспользовался его телефоном и позвонил Элен, сообщив счет, на который, она должна была перевести деньги. Элен, как директор, имела право распоряжаться счетом по делам салона. Мой личный счет был иным, но там было больше денег, чем на счете салона.
– Когда отправишь картину?
– Сегодня займусь.
У меня не было основания не доверять Андре. Это был мир узких специалистов и каждый дорожил своим именем.
– Деньги уже в пути.
Мы попрощались, я пригласил его к себе в гости, оставил визитку, и вышел, задержавшись возле Алины.
– Дорогая, я уезжаю. Совсем.
– Помнить будешь?
Я уже примерно слышал это, не раз, и заучено ответил:
– Конечно. Будешь в Париже, заходи. Андре скажет, где меня найти.
– Будешь в Женеве заходи, – ответила она.
– Куда? – решил уточнить я.
– Куда захочешь, – поняла она мой намек.
Обменявшись поцелуями, я вышел под небо Женевы.От Андре звонить в полицию я не хотел, а потому позвонил из автомата.
– Добрый день. Это Жан Марше, – сообщил я, когда услышал в трубке голос инспектора. – Я завтра уезжаю, поэтому и звоню, как обещал.
– Вы можете ко мне зайти? – попросил он, и я дал согласие.
До полицейского участка было недалеко, минут через десять, сообщив дежурному на входе к кому мне надо, я прошел по коридору и постучал в казенную дверь.
– Войдите,– услышал я, и открыл дверь.
– Добрый день, инспектор.
– Добрый, присаживайтесь. Я вас долго не задержу. Когда мы с вами беседовали, – начал он едва я сел на стул напротив него, – то на мой вопрос, не был ли Ленц странным, вы ответили отрицательно. А вот Анна Гранди и Линда Уэбли, сказали, что это не так.
–Что не так?
–Его поведение показалось им каким-то странным, напряженным.
– Инспектор, – удивился я. – Вы спросили, не заметил ли я что-то странное в его поведении. Я не заметил, а что заметили женщины, я не могу знать. У них и уточняйте.
– Утоняем. Как раз сейчас Линдой Уэбли беседуют в другом кабинете еще раз.
– Что вам надо от этой женщины? Ленца она почти не знала, а с Джоном, не знаю, как его фамилия, тоже почти не общалась.
– Откуда вам это известно?
– Она сказала, и я склонен ей верить. Мы живем в одном отеле, и я не видел их беседующими.
– Есть много других мест,
