Стефани вспомнила Олдина и подумала, что этот мальчик, возможно, смог бы всё понять лучше, чем её умные благочестивые родители. И Фелиция. С какой мужественной стойкостью она рассказывала о своих злоключениях. Господи, да в её жизни больше смысла, чем во всем этом напыщенном городе, где каждый смотрит на тебя свысока, если ты хоть немного отличаешься от него.

Дрожащими от волнения руками Стефани достала присланные сестрой деньги. «Сколько стоит билет до Чикаго?» – подумала она. Хватит ли этого на первое время? Дрожь подчинила себе всё тело, но это был уже не страх – волнение. Если ей удастся добраться до Чикаго. Если она сможет устроиться в этом чужом городе и стать независимой!

Осторожно, боясь даже дышать, Стефани начала собирать вещи и планировать бегство.

Протяжный гудок поставил точку в сомнениях Стефани. Состав вздрогнул. Перрон Хайфилдса уплыл за окном в туманное прошлое. «Всё. Назад дороги нет», – подумала Стефани. Олдин улыбнулся ей и, припав к окну, сосредоточился на скучных пейзажах. Пожилой попутчик по имени Генри Дьюер разбрасывался комплиментами и рассказывал о своей жизни в Чикаго. Стефани слушала молча, лишь изредка кивая головой и невольно сравнивая его с отцом. Сможет ли он когда-нибудь так же просто и непринуждённо болтать о барах, сухом законе, сделках с недвижимостью? Особенно нравилось Стефани, что Дьюер ничуть не смущается Олдина.

– Так значит, это ваш племянник? – спросил он, попыхивая едкой сигарой. Стефани кивнула и демонстративно, с вызовом взяла Олдина за руку. – Очень хорошо, – похвалил её Дьюер. – Должно быть, вы очень сильно любите свою сестру?

– Она лучше всех! – решительно вступился Олдин.

– Ну, конечно, лучше, – снисходительно улыбнулся Дьюер. – Для каждого из нас мать самый лучший и самый проницательный человек.

– Не для всех, – сказала Стефани и тяжело вздохнула. Дьюер удивлённо поднял брови. Стефани посмотрела на него, борясь с желанием рассказать о том, почему едет в Чикаго. Что, в конце концов, плохого в том, что она сейчас выговорится? Дьюер выйдет на своей станции, и они больше никогда не встретятся. К тому же она не станет открывать тайны Фелиции. Лишь пожалуется на родителей. Узнает мнение стороннего человека. К тому же Дьюер выглядит весьма культурным и непредвзятым. Стефани снова тяжело вздохнула.

Дьюер слушал её терпеливо, лишь изредка качая головой и вставляя скромные замечания.

– Удивляюсь, как вы не испугались уехать, – сказал он, искоса поглядывая на Олдина. – Для такой молодой девушки…

– Думаете, отправиться в церковную школу лучше? – скривилась Стефани, решив, что сейчас услышит лекцию умудрённого жизнью человека о преданности родному дому.

– Думаю, что вы очень смелая девушка, – неожиданно похвалил её Дьюер.

Когда они расстались, Стефани пожалела, что её отец не похож на этого человека.

Ещё перед отъездом она написала Фрэнку трогательное письмо, в котором рассказывала о решении отца, и о том, что вынуждена уехать в Чикаго. Были в письме и клятвы верности и признания в любви. Закончила Стефани словами, что будет ждать Фрэнка в Чикаго, и как только устроится, сразу сообщит ему свой новый адрес.

Теперь ей казалось, что письмо было лишним. По крайней мере, добрая половина слов в нём. Дьюер посоветовал ей неплохую контору, которая сможет подыскать недорогое жилье, и Стефани первым делом решила отправиться туда. Каким же шумным и необъятным показался ей этот чужой город!

Молодой служащий с тонкими чёрными усами и зачёсанными назад жидкими волосами наградил её строгим оценивающим взглядом и предложил на выбор пару квартир. Стефани посмотрела на цены и выбрала самую дешёвую. Заплатив комиссионные и ежемесячную плату хозяину – по пять долларов в неделю, она оставила Олдина разбирать вещи, а сама отправилась за продуктами.

Вечером вместе с племянником они написали на дешёвой бумаге письмо Фелиции. Из доброй сотни слов, продиктованных Олдином, она оставила десяток, приписав от себя его несуществующую клятву никогда не убегать из дома, чтобы увидеть мать.

На следующий день, отправив письмо, Стефани подумала, что раз она стала достаточно взрослой, то будет неплохо найти работу. Опыт, которым Фелиция так щедро делилась с ней в Хайфилдс, вселял оптимизм и надежду.

Получив несколько отказов, Стефани познакомилась с сыном управляющего овощной лавки, и согласилась сходить с ним вечером на танцы. Пожилые мужчины, встреченные там Стефани, смущали и вызывали острое чувство неприязни. Они кружились с молодыми девушками, прижимаясь к ним так близко, что Стефани невольно краснела, представляя, как её отец ведёт себя так же. Нет. Он бы никогда не стал таким. Особенно не стал бы покупать билеты, чтобы потанцевать с той или иной девушкой. Молодые и свежие, они зарабатывали на танцах по пять-десять долларов за вечер.

Сын управляющего овощной лавки склонился к Стефании, и прошептал на самое ухо, что некоторые зарабатывают намного больше. Пара пикантных подробностей смутили Стефани и она, обидевшись на ухажёра, ушла домой.

«Неужели развлечение и порок в этом городе идут так близко?» – думала она, беспокойно ворочаясь в новой кровати. Но потом на смену возмущению пришло осознание того, что сын управляющего мог специально рассказать ей об этом. Она вспомнила рассказы сестры о мужчинах в этом большом городе и рассмеялась над своей наивностью.

На следующий день, потратив большую его часть на бесплодные поиски работы, Стефани снова отправилась на танцы. Клуб назывался «Весёлые бабочки», и девушки, танцующие там за деньги, отнюдь не выглядели порочно и распущенно. Скорее смело и решительно.

Стефани довольно хмыкнула и уже собиралась уйти, когда незнакомый мужчина протянул ей оплаченный билет и позвал танцевать. Она попыталась возразить, но потом, решив, что от одного танца у неё не убудет, охотно согласилась.

Когда танец закончился, Стефани снова осталась одна. Десятицентовый билет был зажат в руке. Её первые заработанные деньги. Остановив девушку, работающую в клубе, она спросила, где можно обналичить билет. Узнав, что для этого нужно работать здесь, она отдала билет девушке и ушла домой.

Утром, за завтраком, она смотрела объявления в газете о работе и думала, что танцевать за деньги не так уж и плохо. Вечером, получив очередную порцию отказов, она переоделась в лёгкое воздушное платье, подаренное Фелицией, и пошла в «Весёлую бабочку», надеясь, что хоть там не услышит очередной отказ.

Письмо от Фелиции пришло через две недели, а ещё через день пришёл ответ от Фрэнка. Сестра прислала деньги и долгое напутствие о том, что стоит, а чего не стоит делать в Чикаго, а Фрэнк в нескольких скупых строчках стыдливо говорил, что им, скорее всего, придётся расстаться.

Стефани расплакалась и долго пыталась объяснить Олдину, как не нужно поступать, когда он станет мужчиной. Олдин слушал внимательно и кивал кучерявой головой.