– Последний.

– Я слежу, – кивнул Андрей. – Отдать тебе?

– Нет, заканчиваем, как играли.

– Как хочешь.

Андрей стасовал колоду, подставил её Фредди:

– Срежь. Ага. Сколько?

– Одну. Себе. Дай две. Себе две. Ещё себе.

– Мне хватит, – улыбнулся Андрей.

– Как хочешь. Двадцать.

– Двадцать одно, – открыл карты Андрей.

– Силён, – усмехнулся Фредди, подвигая к нему кучку кредиток, посмотрел на Эркина. – Заметил?

– Да, – кивнул Эркин. – Но ты такое делал раньше. Два раза.

– Хорошо смотришь, – кивнул Фредди, собирая карты. – Думал, ты ничего не понимаешь. А теперь вот что… Эндрю, у того… ну, у кого ты стрёмщиком был, на горле, вот здесь, – Фредди чиркнул себя ногтем по шее, – был шрам, так? – дождался кивка Андрея и продолжил: – А на правой ладони татуировка. Открытый глаз. Его звали Большой Гарри, Глазастый Гарри и Грязный Гарри. Ты играешь, как он. Ухватки те же, понимаешь?

– Так, но…

– Слушай, Эндрю. Он сел лет так пять назад. Был с полгода в Уорринге и ушёл в лагерь. Это знают. Узнал я, узнают и другие. Понимаешь? Нельзя тебе играть.

– Ни с кем? Много народу его помнит?

– Среди игроков много. Я посмотрю ещё, кто подвалил сюда. Но лучше не рисковать. Был бы ты постарше… А так… Никак ты не мог с ним до того работать. Гарри никогда не связывался с… неопытными. Не любил учить. И не хотел.

Андрей разглаживал скомканные смятые кредитки.

– Я знаю. Он не хотел, но кроме меня никого не мог найти.

– А тебе это зачем понадобилось? – Фредди спрятал колоду и закурил.

– Ну, я имел долю и мог кое-кого подкормить. И ещё… – Андрей улыбнулся. – Я связь тогда держал. Между бараками. Вот, чтоб кримы не мешали, я и ходил к ним. Там сложные дела крутились. Ладно. Нельзя, так нельзя. Обойдусь щелбанами.

– А играешь ты крепко, – Фредди встал. – Набьёшь руку когда, с тобой сложно будет.

– Не с кем набивать, – Андрей спрятал деньги. – Эркин не хочет…

– Не хочу. Мне это по фигу. Щелбаны лучше.

– Ладно, без меня разберётесь, – Фредди усмехнулся. – Мне ещё там размечать всё.

– Мы сейчас тоже придём.

– А как хотите.

– Фредди, – остановил его уже у двери Андрей. – Мне б с тобой ещё одно дело обговорить.

– Срочно?

– Ну-у, не так чтоб очень…

– Ладно, – Фредди на секунду задумался. – После обеда на проминку поедем, там и поговорим. Место приглядите только. Всё. Ушёл.

Когда за Фредди закрылась дверь, они переглянулись.

– Пошли и мы?

– Сейчас.

В дверь заглянул Прыгун:

– Закончили, парни?

– Ага. Уходим.

– На луг, небось? – Прыгун втащил в номер свой столик. – Все как с ума с этой олимпиадой, – с трудом выговорил он непривычное слово, – посходили. Моя тоже. Замочила бельё и понеслась. Юбка по ветру. Бельё есть, парни?

– Есть.

– Как вчера или помене?

– Помене, – улыбнулся Эркин. – Одна сменка.

– Сменка одна, да вас трое. Ну, ничего. – Прыгун пошёл в ванную. – Идите, парни. Ключ я сам отдам.

– Ладно. Мы ушли.

– Удачи вам.

– И тебе того же, – Эркин нахлобучил шляпу и вышел.

Андрей положил на столик рядом с посудой две сигареты и вышел следом.

На лугу Дженкинса суетился, орал, ругался и хохотал почти весь Бифпит. Такого ещё не было, и каждый считал своё присутствие обязательным. Размечались места для стрельб и соревнований по конному мастерству, устанавливались мишени для пуль и ножей, толпа цветных обговаривала правила борьбы, тут же показывая друг на друге толчки, захваты и броски, размечалась трасса для скачек, метались дамы-патронессы, размещая киоски благотворительного базара, и разворачивали свои киоски торговцы, под ногами крутилось столько ребятни всех цветов, что взрослые отвешивали подзатыльники, уже не глядя и не разбирая, кому достанется. За раскладным столиком сидел Берт Рестон, записывая участников, а двое его пастухов ревниво следили за соблюдением очереди, безжалостно выкидывая нарушителей. Правда, трогать белых они опасались, но тут справлялся сам Рестон. Оказалось, что ледяной взгляд и подчёркнуто-вежливый тон действуют не менее сильно, чем ругань и тычки. Многих привело в отчаяние решение не допускать к участию пьяных, но выбранные в судьи старшие ковбои были непреклонны. Проиграй и пей, сколько влезет. А если ты трезвым стрелять не можешь, то тебя и до соревнований шлёпнуть недолго.

Джонатан бродил в этом водовороте, искренне наслаждаясь. За суматохой и неразберихой он видел мягкую, но оттого не менее крепкую руку Старра.

– О! Здравствуйте, Бредли.

– Здравствуйте, капитан.

Джонатан и Старцев обменялись рукопожатием.

– Ну и каша заварилась.

– Думаю, будет вкусно, – рассмеялся Джонатан.

– Надеюсь, – ответно улыбнулся Старцев. – Кашевары хорошие. Кстати, я всё-таки посмотрел ваших бычков. Действительно, как танки. Поздравляю.

– Спасибо, капитан.

Старцев достал портсигар и предложил Джонатану сигарету. Тот с улыбкой кивнул и взял.

– Участвуете, Бредли?

– Я без коня, а всё остальное… – Джонатан развёл руками.

– И стрельбы? – усмехнулся Старцев.

– Пусть молодые порезвятся, – улыбнулся Джонатан.

– Да, я заметил, лендлорды практически не участвуют.

– Кто помоложе и поазартнее – на здоровье. А мы, – Джонатан кивком, не прерывая речи, поздоровался с кем-то в толпе. – Мы будем болеть за них.

– И держать пари, – лукаво улыбаясь, продолжил Старцев.

– А как же! Это уже наша олимпиада, – рассмеялся Джонатан.

– А ваши пастухи? Участвуют?

– Вроде, я их у стола записи видел, – пожал плечами Джонатан. – Их дела меня не касаются.

– Это ваша сознательная позиция, или они сами держатся на дистанции?

– Взаимно, – улыбнулся Джонатан.

– Видимо, – Старцев понимающе кивнул, – именно этим и объясняется бесконфликтность в вашей команде. Я заметил, что конфликты возникают при малейшей попытке лендлорда или старшего ковбоя контролировать жизнь пастухов вне стада. Цветные воспринимают это как рецидив прежних отношений.

– Я не думал об этом, – Джонатан с интересом смотрел на Старцева. – Но, похоже, вы правы. Они все очень… ревниво относятся к своей свободе.

– А сейчас вы скажете, что это получилось у вас случайно, – рассмеялся Старцев, – и что подбор команды – случайная удача! Вы любите ссылаться на удачу, Бредли.

– Главное, что удача любит меня, капитан, – ответно рассмеялся Джонатан.

Старцева окликнул кто-то из комендатуры, он извинился и ушёл, а Джонатан снова окунулся в суету предпраздничной подготовки. И столкнулся нос к носу с Фредди.

– Как дела, арбитр?

– Мне бы твои заботы, болельщик, – огрызнулся Фредди. – Да, у меня дело.

– Ну?

– Ты Глазастого Гарри помнишь?

– Ну? – лицо Джонатана оставалось безмятежным, но еле заметно напряглись глаза.

– Посмотри, кто здесь из его знакомцев. Мне сейчас не до того.

– Не проблема. Но зачем?

– Потом объясню. Но надо.

– Фредди! – из толпы вывернулся жилистый ковбой. – Они за мишенями так и сидят.

– Дай пристрелочный выстрел поверх мишеней, уберутся, – распорядился Фредди и пояснил Джонатану: – Пастухи, зрители чёртовы, по кругу садятся.