- Я вам настолько немила?.. Он же светлый, даже не моего цвета! Ничего не должно остаться от Ионы Софии?..

- Миледи, мы выбрали светлый, чтобы вас порадовать.

- Вы совсем меня не любите?..

Эрвин фыркнул:

- Какого черта ты спрашиваешь? Когда трагично окончишь свои дни, будем ли мы рыдать над могилой? Черта с два! Напьемся тебе на зло и станем целоваться.

- Эй, - возмутилась Минерва.

- Я с Нексией, а владычица – с Нави. И все на твоей могиле, сестра.

- Мучители…

- Вовсе нет. Это ты привыкла быть жертвой. Конечно, ты прекрасна в этом образе, но хватит! Мы хотим вернуться к обычной жизни. Желаешь с нами – оставь трагедии за порогом.

Иона шмыгнула носом, уткнувшись в парик. И ощутила… избавление.

Она видела слишком много ужасов. Если она – хороший человек, то обязана страдать. Нельзя быть хорошим человеком и легко стерпеть убийства, кости, Персты Вильгельма, собачьи клетки. Но если сама императрица и любимый брат запрещают мне, то, возможно, я имею право не испытывать мучений?.. Иона кротко спросила:

- Как часто, по-вашему, мне следует страдать?

Минерва коснулась пальцем Вечного Эфеса.

- Леди Иона София Джессика рода Светлой Агаты, дарую вам право один час в сутки быть трагичною жертвой.

- Благодарю за высокую честь…

Она надела парик, растрепала, надвинула волосы на глаза. Мира подала зеркальце, Иона выглянула между прядей.

- Я – блондинка…

Блондинка, как Аланис. Она взяла меня за руку, призналась в любви – и умерла. Сеймур Стил погиб, защищая меня. Отец убит на моих глазах своим собственным сыном. Если у меня есть душа, она должна порваться на клочки.

Но мама жива – вернулась из чудесных странствий и подарила альбом. И братец жив – сидит же, зараза, смеется надо мною. И его альтесса рядом… Или не альтесса? Или одна из двух? Боги, я запуталась… Осталось в живых так много людей, которых я хочу любить! Можно, я не буду страдать? Можно, почувствую счастье? Хоть немножечко!..

- Умница, - Эрвин подал ей чашку. – Теперь выпей, и поговорим о серьезном.

- А прежде был не серьезный разговор?

- Нет, просто к слову пришлось. Ты – вовсе не главная тема, еще чего возомнила.

Альтесса брата - или не альтесса, все равно счастье, что жива - Минерва сказала:

- Леди Иона, вот главные новости. При так называемом дворе Адриана есть мои люди. Нынче утром прилетела птица. Адриан поймал Кукловода и заключил во Чрево.

- Чрево?..

- Это Священный Предмет, он погружает человека в некое состояние… как бы замораживает. И выйти оттуда нельзя, пока Чрево не откроют и пленника не разморозят.

- Виттор заморожен?!

- Еще не все. Адриану помогал Юхан Рейс. Он управлял Птахой без Плоти, он же запер Чрево. Но потом Магда отравила Рейса, и у Адриана не осталось носителей Предметов. Теперь они не могут ни применить деконструктор, ни запустить Птаху, ни разморозить Кукловода!

Иона не сразу осознала:

- То есть, Виттор пойман?

- Пойман, пленен, заморожен! И выпустить его можем только мы!

- И вы не сказали сразу?!

Вот это был миг восторга. Злодеи наказаны, а прекрасные родные люди – рядом. И настолько любят меня, что примут какой угодно! Кофейная чашка полетела в Эрвина, а подушка – в голову императрицы. Иона злилась безнаказанно. Как чудесно – иметь право злиться!

– Негодяи! Еще смели упрекать! Сами скрываете все хорошее, а потом обвиняете в трагизме!

Не без усилий они успокоили ее, придавили подушкой.

- Будет, будет, сестра…

- Все, как хотели! Я больше не жертва! Я злюсь, тьма вас сожри!

- Ты узнала первой. Даже совета генералов еще не было, сразу пришли к тебе.

Иона поправила парик, чтобы метнуть гневный взгляд из-под косматой челки:

- Ладно, на краткое время вы прощены. Чего хотите?

- Твоего совета. Адриан едет сюда на переговоры. Как с ним быть?

Иона не думала ни вдоха. План действий представлялся очевидным.

- Адриан должен отдать нам Чрево. Взамен гарантируем его безопасность и власть над Фаунтеррой до месяца мая, дальнейшее решит Палата. Батальоны Роберта и Стэтхема пошлем на штурм Створок Неба, усилим их Орудием и Перчаткой Могущества – она идеальна для осады горных фортов. В Створках захватим оставшиеся Предметы Виттора, в том числе Ульянину Пыль. Откроем чрево, угостим Виттора Пылью, заставим снять Абсолют…

Брат и Минерва слушали с интересом. Видимо, дальнейшая судьба Абсолюта вызывала у них сомнения, но не у Ионы. Кому отдать бессмертие? Конечно, всем сразу! Эрвин, матушка, Роберт, императрица, Нексия Флейм, Джемис Лиллидей – не так уж много осталось моих любимых, и я хочу, чтобы все были счастливы. Да, все! Я так хочу, я заслужила это!

- Абсолют оставим в общем владении, дадим клятву применять лишь при крайней нужде: для спасения жизни и для срочного перемещения. По истечении нужды будем сразу возвращать его в хранилище. А что касается Виттора…

Вот здесь Иона запнулась. Я – Север, не так ли? Да, я умею любить, за моих близких могу отдать что угодно. Но я все еще Север. Мою жестокость, мой ориджинский лед не деть никуда – если не выплеснуть на подходящую жертву. Так что же делать с Виттором?

Первыми пришли на ум самые лютые казни: сварить живьем, закопать в землю, содрать шкуру… Нет же, чушь! Любое из этих мучений я вынесла бы, согревшись близостью смерти. Убивать нельзя, ведь смерть – избавление. Он должен страдать без конца. Например, возить его в клетке по городам. Раздеть и обливать холодной водой, пускай дрожит и корчится на морозе. Пускай все видят, во что превратился «избранный». Или – замуровать в камере самой глубокой темницы и изредка спускаться туда, швырять в оконце сухари или кости. Мне будет приятно? Да, тьма сожри, наслаждение! Я отращу волосы и вплету перья, надену роскошное платье, алмазы и жемчуга. Тонкою белой рукой брошу ему кость, пальцы в рубиновых перстнях, как у Аланис. А чтобы получить воду, пускай говорит: «Душенька». «Душенька, я последний из гадов» - это стоит один глоток. Упасть на колени, биться лбом в поклонах – кофейная чашка… Ах, вот еще, как могла забыть! Первокровь делает его живучим. Хочу содрать лоскут кожи с лица, подождать, пока заживет, содрать снова. А можно – прекрасно! – взымать с него плату. «Желаешь пить? Положи в окошко кусочек плоти. Сам отрежь