Это привлекло внимание Тони. Это был первый американский режиссер, на которого обратил внимание каждый из его друзей. На самом деле, кампания Великобритании по ядерному разоружению прошла по всей стране, и после этого они стали вдвойне уверены, что надо бороться с глобальной эпидемией безумия, что сводилось к сокращению – MAD (безумный) – mutually assured destruction (взаимно-гарантированное уничтожение), довольно подходящее название.

На самом деле Стрейнджлав сделал больше, чем это. Он разбил вдребезги представления Тони об Америке. Все знали, что эта страна была пресной, тупой, глупой и самодовольной. Так как она смогла создать фильм, подобный этому?

«Правильно, – сказал себе Тони, – единственный способ заставить папу отстать от меня – это сходить на собеседование». Эдди купил Тони пару новых ботинок и отвез его на студию – этим он и занимался: отвозил на MGM, привозил из MGM – он был студийным водителем. Он оставил 17-летнего Тони посреди сентябрьского воскресенья в офисе, в здании 53. Комната, в которой оказался Тони, одновременно давила своими низкими потолками, но при этом была достаточно большой, чтобы уместить в себя огромный конференц-стол, обтянутый зеленым сукном, немного напоминающий стол для игры в карточные азартные или другие сомнительные игры, помимо него в комнате находилось около двух сотен книг, среди которых были огромные цветные книги по искусству. Некоторые из них Тони снял со шкафов, так как никто не появлялся, чтобы провести собеседование. На самом деле туда вообще никто не заходил, кроме уборщика по выходным, который был темноволосым парнем среднего роста лет 30–40 в мешковатых голубых шортах, в рубашке с открытой шеей и спортивной куртке с очевидными следами еды и сигарет. Он вошел, улыбнулся в сторону Тони и снова ушел, пока Фревин сидел там, спокойно погруженный в просмотр книг.

И что это были за книги! Кажется, они охватывали любой предмет, хотя, если призадуматься, то достаточно быстро можно было выделить несколько тенденций. Там был сюрреализм, футуризм, космология, НЛО. Там была хорошо отпечатанная копия учебника главы Министерства обороны США. Там были десятки научно-фантастических романов. И там были кучи журналов по любой мыслимой теме: от ядерной физики до компьютерных наук и до психологии. «Я был бы не против здесь поработать, если бы у меня был доступ к этим книгам», – думал Фревин, переворачивая страницы исследования Патриком Уолдбергом немецкого сюрреалиста Макса Эрнста.

Уборщик снова вернулся, и Тони про себя подумал: «Он разве не должен ходить с тряпкой?»

«Послушай, извини, ты сын Эдди?» – спросил он.

«Да», – сказал напуганный Тони.

«Я Стэнли. Стэнли Кубрик».

В шоке Тони встал, и они пожали друг другу руки. «А у вас тут чудесная коллекция книг, – сказал он, собравшись с мыслями. – Почему так много всего по сюрреализму и дадаизму?»

«Ну, одна из проблем, которая стоит передо мной в этом фильме – это придумать, как выглядят убедительные внеземные пейзажи, – сказал Кубрик, присаживаясь. – У Макса Эрнста, например, есть куча идей. Он может кое-что предложить. Например, ты видел “Европу после дождя”?»

«Ага, – сказал Тони, снова садясь на свое место, – это поразительная картина». Она была довольно инопланетной, если хорошенько подумать. «Я всегда интересовался такими вещами», – продолжил он так, словно ему было куда больше 17-ти лет.

«Правда?» – сказал Кубрик, доставая небольшой блокнот и ручку из своей куртки. «А есть еще другие художники, на которых мне стоит обратить внимание?» И он пытливо изучил фигуру Фревина.

Никто никогда раньше не спрашивал у Тони его точку зрения. «Ну да», – сказал он. Кроме Эрнста, режиссер может посмотреть на работы Джорджо де Кирико и Жана Арпа. Он также назвал несколько других имен. Впервые о сюрреализме он узнал четыре года назад, когда читал эссе Джорджа Оруэлла «Привилегия Духовных Пастырей: Заметки о Сальвадоре Дали». Тони был из семьи рабочего класса, но он поймал волну и с тех пор начал читать.

Кубрик записал имена. Он объяснил, что фильм, над которым он работает, рассказывает об открытии разумной внеземной жизни. Он спросил, читал ли Тони научную фантастику. «Да, я читал романы», – ответил тинэйджер. Кубрик сказал, что он тоже читал, и что он прочел кучу дешевых журналов, когда был ребенком, но он всегда думал, что, несмотря на то что идея была чудесной, ее воплощение зачастую страдало. «К большей части людей относятся как к роботам», – сказал он. А что касается кино: «Кинематограф подавил научную фантастику». Большая часть научно-фантастических фильмов, сказал Кубрик, была невероятно поверхностной и неубедительной, несмотря на то, что в то время уже были доступны любые виды интересных спецэффектов.

Что касается инопланетян, он был уверен, что где-то там они есть. Проблема, по словам Кубрика, заключалась в невероятных расстояниях между звездами. Они были настолько огромными, что целые цивилизации могли появляться и умирать в течение миллионов лет, пока другие цивилизации ничего об этом не знали.

Их разговор перескакивал с предмета на предмет еще некоторое время, речь шла об эволюции, природе сознания, будущем человеческой цивилизации и других обывательских темах. Вскоре прошло два часа, но по-прежнему казалось, что Кубрику больше нечем заняться. На самом деле он выглядел так, как будто он наслаждается разговором.

Никто раньше не разговаривал с Тони как с человеком, не говоря уже о том, что никто так откровенно не наводил на такие потаенные мысли, как сейчас. На самом деле Тони считал, что с тех пор, как он ушел из школы, окружали его одни идиоты, и относились они к нему соответствующе – как к дерьму. Тут все было по-другому.

Наконец, Кубрик встал: «Мне нужен курьер».

«Когда вы хотите, чтобы я начал?» – спросил Фревин.

«Как насчет семи утра завтра?»

«Договорились».

Он так и не вернулся на свою работу временно заменяющего клерка в объединение пекарей на Гилфорд-стрит.

* * *

MGM British Studios в Борхэмвуде находилась в 12 милях к северу от станции Чаринг Кросс, это была самая современная английская киностудия. Иногда ее называли Элстри – так назывался округ, на территории которого расположили студию, она занимала 114 акров и была самой большой студией в Великобритании. Она гордилась своими 10 звуковыми павильонами разных размеров, двумя студиями дубляжа, пятью просмотровыми залами, 22 монтажными и возможностями обработки пленки разных размеров от 16 до 65-миллиметровых. Комплекс окружали зеленые поля, иногда на них были видны пушистые белые пятнышки, как будто оставленные тут и там брызгами тонкой кисти, предварительно захватившей белой титановой краски. Это были овцы.

Обитатели деревушки обычно называли студию просто MGM, ее гигантская натурная съемочная площадка была наполнена огромными декорациями – азиатскими и средиземноморскими деревеньками, отстроенным корпусом Boeing 707 с кабиной пилота, там был даже спитфайр времен Битвы за Британию, который казался летящим даже в состоянии покоя, и ржавый, похожий на торпеду японский самолет-снаряд камикадзе. Когда строилась съемочная площадка для «Грязной дюжины» в 1966 году, был создан огромный французский замок, который возвышался в дальнем углу комплекса, он загорался и взрывался по вечерам для этой драмы про Вторую мировую войну, причем на следующий день не было видно никаких разрушительных последствий. В другом углу стоял квадратный бак для воды с площадью в 15 тысяч футов, он был оборудован волнами и ветровой машиной, его покрывал огромный плакат, способный стать любым небом, которое было необходимо для съемок, от тропического голубого до латунно серого.