— Вокруг нас существует огромное количество разнообразнейших миров. Откуда они берутся, как возникают? Не многим ведомо это. — Старичок повертелся, меняя положение высохшего тельца, и продолжал: — Создатель поведал нам о том, как сотворил Нис. Вот эта история, такая, какой прозвучала когда-то из божественных уст. Наш Создатель родился в мире, совершенно не похожем на наш. Там Он решил написать магическую Книгу, в которой разместил всю правду о рождении нашего мира — Ниса — и многое о том, что произошло после. Вначале было Слово. Ибо пока не появилась Книга, не было и Ниса. А потом мир стал существовать, и с ним — первые из нас. Им Создатель даровал великое право: продолжать жизнь, творя себе подобных. Кроме существ разумных, как, например, эльфы, гномы, тролли или мы, Он создал множество разнообразных животных и растений. Как ведомо, миры преображаются, меняются лики материков, исчезают одни твари, а на смену им приходят другие. Это — закон для всех миров, и в мире Создателя такое тоже происходило. Заселяя Нис животными, Он выбрал множество существ, которые когда-то давно обитали в Его собственном мире, но потом исчезли. — Старичок потер переломанную переносицу: — Как же звали то время в Его мире?.. Ну вот, кажется, опять запамятовал. — Он досадливо поморщился, потом звонко шлепнул себя по лбу ладонью: — Конечно! Как же я мог забыть! Палеосой. Да, именно Палеосой. Так вот, — продолжал старичок, — Создатель заселил наш мир самыми разнообразными существами. Все они любимы Им, но особенно — эльфы. У этого народа Создатель гостил дольше всего. Их Он научил многим премудростям, различным искусствам, что другим расам Ниса недоступны. Те времена, когда Он находился в нашем мире, называются Временами После Рождения Мира, или Зарей Мира. Все, что происходило тогда, занесено в Книгу. Но потом Создатель вынужден был покинуть Нис. С тех пор многое изменилось — и не в лучшую сторону. В мир попытался прорваться Темный бог, чтобы воцариться здесь. Это не удалось ему, но Темный бог не думает сдаваться. Он плодит множество чудовищных тварей, чтобы с их помощью завоевать Нис. Вы скажете, что это плохо, что нам необходимо что-то предпринять, что нужно бороться с ним, а я отвечу — не бойтесь. Ибо перед своим уходом Создатель пообещал, что вернется. Он никогда не оставит нас в беде, так что нет никаких причин для беспокойства. Абсолютно.

Старичок говорил что-то еще, но Ренкр уже не слушал. Его озадачило одно: почему сказитель так уверен, что Создатель вернется вовремя, что Он успеет возвратиться и спасти мир? Не долго думая, Ренкр задал этот вопрос сказителю. Тот глубокомысленно пожевал узкими сморщенными губами и ответил, метнув злобный взгляд в парня:

— Я уверен в этом, потому что Создатель велик и прозорлив. И Он никогда не ошибается.

У Ренкра имелось другое мнение, но он промолчал, понимая, что и так уже нажил себе лишнего врага. Все равно старичок не объяснил бы, почему, если Создатель столь «велик» и «прозорлив», Темному богу удалось прорваться в Нис. Но если этот вопрос так и остался без ответа, то о льдистых змеях Ренкру удалось разузнать довольно много. В этом, как ни странно, ему помог мастер Очес. Однажды начальник услышал, как паренек расспрашивает Вэрда, и заметил, мол, вместо того, чтобы отвлекать человека от работы, пошел бы и почитал Летописи (если, конечно, интересно). «А что за Летописи такие?» — поинтересовался долинщик. «Обыкновенные, которые велись еще Мэрофом. Там, конечно, полно всякой чуши, но про змей, думаю, много чего любопытного отыщешь». «А где их можно взять?» — «Взять нельзя, отведу тебя в пещерку, усажу — почитаешь, выйдешь». Выяснилось, что мастер Очес по совместительству является нынешним хранителем Летописей и даже ведет текущую, куда тщательно записывает всякое сколько-нибудь значительное событие в селении. Даже о Ренкре упомянул: «Такого-то числа такого-то месяца к нам попал долинщик, молодой — весен восемнадцати от роду. Душевная простота, некоторая наивность сочетаются в нем с недюжинной силой и острым умом…» Ну да ладно, Ренкра это вовсе не интересовало! Его интересовали льдистые змеи.

Перечитав Летописи нескольких последних ткарнов, он нашел много интересного. Оказалось, погода в горах, как и в долине, циклически меняется. Большую часть ткарна она остается холодной, намного холоднее, чем в долине, но есть сорок восемь дней, когда и сюда добираются жаркие солнечные лучи. Тогда здесь становится даже теплее, чем в долине. И в эти сорок восемь дней никто никогда не видел льдистых змей. Правда, никому не было известно, куда и почему они исчезают, но это-то при желании можно разузнать…

— Послушай, — спросил как-то Ренкр у Мнмэрда, когда они сидели в трапезной и ужинали, — а когда наступит Теплынь?

— Теплынь? — повторил молодой горянин.

— Ну, самый жаркий месяц тут, у вас.

— Да знаю. Просто… Слушай, зачем тебе это?

— Интересно.

— Тэк-с, сейчас прикинем. — Мнмэрд прищурился, мысленно занимаясь какими-то вычислениями. — Выходит, дней через шестьдесят.

«Итак, — подумал Ренкр, — у меня еще есть время. Для чего?»

На этот вопрос он не смог бы ответить и сам.

Ответ пришел неожиданно. Ренкр менял светильники в северо-восточном секторе и, как обычно, размышлял. На этот раз он вспоминал Хэннал, хотя не делал этого уже давно. Ему было бы трудно восстановить ту цепь мыслей, что привела к этой теме, однако же сейчас он плыл по реке прошлого, неспешно оглядываясь вокруг. Ему вспомнился климат в долине — там большую часть ткарна было жарко и лишь примерно на три десятка дней температура падала. Потом подумалось о доме и своей работе там. Ренкр вспомнил домашнюю животину: кур, гусей, корову. Прохладный хлев, в котором сладко пахло коровьим навозом. Как-то раз там произошел забавный случай. Мать зашла зачем-то в хлев и тут же выбежала с визгом. Либкар (невысокий долинщик средних лет, иногда — в последнее время все чаще — заходивший к ним, чтобы справиться, как идут дела, и помочь чем возможно) выглянул из дома узнать, что случилось, но мать только испуганно визжала. Тогда Либкар вошел в хлев, прихватив стоявшую у дверного косяка лопату. Маленький Ренкр, съедаемый заживо мальчишечьим любопытством, пошел за ним. Сперва он ничего не увидел, но потом заметил на сене, у ног коровы, серую шевелящуюся ленточку. Это был углот — безобидная змея. Мальчишки таскали их с собой и играли ими в свои безжалостные ребяческие игры, отлично зная: худшее, что могут сделать их пленники, — это испражниться прямо на одежду зловонной белесой жидкостью. Хотя женщины в городке в один голос утверждали, что углоты крадут молоко у коров, они ошибались. В хлеву было полным-полно насекомых и лягушек — настоящей добычи для змеек. Вот и сейчас углот пошевелился и в его пасти с последним «бжжж» дернулась жирная муха. Либкар улыбнулся, глядя на источник материнского испуга. Затем поднял лопату и с силой воткнул ее лезвие в землю рядом с углотом. После этого, заговорщически подмигнув мальчику, он подхватил змейку и спрятал за пазуху, намереваясь выпустить в кусты, как только Лана успокоится.

— Им и так скоро уходить под землю, не сегодня-завтра холодать начнет, сказал он тогда Ренкру. — Все уйдут, им холод — наипервейший враг. Конечно, когда земля отогреется, они вернутся, но не все. Из оцепенения выйдут немногие. И тогда…