— Я тоже, честно говоря, озадачен, — признался Ренкр. — Откуда вы берете дрова, одежды, утварь — Создатель! — все?! Вряд ли только за счет охоты и выращивания в пещерах растений.

Одмассэн усмехнулся:

— А ты наблюдателен и смекалист. Не знаю, поверишь или нет, но большую часть всего этого мы обнаружили на складах. Их несколько, и они огромны. Представь, один доверху набит сухой древесиной, другой — отрезами материи и так далее. Склады мы обнаружили уже после того, как прервали отношения с долиной, а поначалу их просто не искали — в этом не было необходимости. Потом же кто-то умный сообразил, что гномы не могли все запасы утащить с собой, — на поверку так оно и оказалось. И — самое главное — законные хозяева никогда не требовали вернуть их добро.

— А это все, случайно, не портится со временем? — предположил долинщик.

— В том-то и дело! — воодушевленно воскликнул Мнмэрд, внимательно следивший за ходом разговора. — Видно, на склады наложены специальные заклятья.

Одинокий согласно кивнул:

— Судя по всему, так оно и есть. Но оставим разговоры о чудесах, у тебя, Ренкр, еще будет предостаточно времени разобраться, что здесь и как. Поговорим лучше о работе. У каждого здесь имеются определенные обязанности, и никто без серьезной причины не может сидеть без дела — это непозволительная роскошь в наших условиях. В зависимости от того, чем занимается тот или иной человек, ему выделяют пещеру в определенном районе селения. Каждый работающий, будь то чистильщик отхожих мест или лекарь, имеет право питаться, пользоваться дровами. сдавать в стирку одежду — в общем, право иметь все необходимое для жизни.

— А деньги? — спросил Ренкр.

— А денег у нас не существует — они ни к чему. Такая уж у нас жизнь, парень, — невесело улыбнулся седой горянин. — Конечно, это далеко не все, что тебе следует знать о нас, но пока хватит и этого, — подытожил Одинокий.

Уже у пещер, когда остановились, чтобы попрощаться, Ренкр поинтересовался:

— Не боитесь, что я попытаюсь бежать? Например, теми же Переходами?

Одмассэн покачал головой:

— Сбежать отсюда нельзя, а иначе бы мы сами сделали это — всем селением. Поверь, жизнь тут не мед, и только невозможность покинуть Гору вынуждает нас оставаться в этой проклятой ловушке. Невозможность да еще то, что все-таки какая-никакая, а жизнь лучше смерти в пасти льдистой змеи…

Наутро Ренкр в сопровождении Одмассэна отправился на работу. Пройдя по Центральному коридору в глубь Горы, они свернули направо и вошли в пещеру, размерами ненамного превосходившую жилую. Здесь за миниатюрным столиком сидел низенький пожилой горянин, что-то писавший на листе бумаги, лежавшем перед ним. На стук камешком о стенку у входа горянин не обратил ни малейшего внимания и, лишь когда Одмассэн и Ренкр вторглись в его конторку, поднял на визитеров рассеянный взгляд.

— Новенький, — равнодушно констатировал писавший. — Это хорошо, а то в правом крыле людей не хватает. — Человечек почесал правой рукой щетинистую щеку и неожиданно проорал: — Вэрд!

Одна из шкур, которыми были завешаны все стены конторки, сдвинулась, открывая вход в другую пещеру. Оттуда появился мужчина примерно сорока ткарнов от роду, с новеньким незажженным факелом в руке.

— Звали, мастер? — живо откликнулся новоприбывший, с любопытством посмотрев на Ренкра и приветственно кивнув Одмассэну.

— Звал, — ворчливо подтвердил человечек. — Забери новенького, проинструктируй и отправляй в правое крыло, а я покамест побеседую с Одмассэном. Надеюсь, ты не слишком торопишься, Одинокий?

Одмассэн отрицательно покачал головой:

— Не очень. Но через час мы уходим за дичью.

— Хорошо, я задержу тебя ненадолго, — удовлетворенно кивнул человечек.

Тем временем Вэрд увел Ренкра в соседнюю пещеру и усадил на пустовавший там стул:

— Как тебя зовут? Ренкр? Хорошо. — Он уложил факел, который держал в руке, на другие такие же и стал связывать длинной веревкой, продолжая одновременно говорить с парнем: — А я — Вэрд. Тот человек, что сидит за столом, — мастер Очес. Вот тебе вязанка новых факелов, вот корзина для обгоревших старых, пойдем со мной, покажу, где ты будешь работать.

Они вышли из пещеры в коридор и стали петлять в лабиринте узких полутемных тоннелей. Наконец оказались в нужном месте. Вэрд кивнул на горящий факел, вставленный в гнездо на стене:

— Гляди, все это вместе мы зовем светильником. Твоей задачей будет менять сгоревшие факелы и зажигать новые. Так, теперь пошли обойдем весь твой участок. — Вэрд показал Ренкру отходящие под его опеку коридоры и прищелкнул пальцами: — Чуть было не запамятовал! Во-первых, на, держи — это огниво, зажигать новые факелы. Во-вторых, не забудь в полдень сходить в трапезную; время ты еще чувствуешь плохо, так что я пошлю кого-нибудь, чтобы тебе напомнили. В-третьих, сгоревшие факелы сложишь в корзину и отнесешь вместе с веревкой от вязанки ко мне в пещеру — я там буду до вечерней трапезы. Вроде бы все. Ну, счастливо оставаться. — Он взмахнул на прощание рукой и исчез.

Ренкр посмотрел Вэрду вслед, пожал плечами и вытащил из гнезда первый прогоревший факел…

Однообразный физический труд освобождает разум и позволяет ему действовать более свободно — это Ренкр понял очень скоро. Работа молодого долинщика сводилась к комплексу одинаковых, довольно-таки несложных действий, и вскоре он выполнял ее так же неосознанно, как ел или одевался. И в это время думал, думал, думал так ожесточенно, что, приходя домой (так с некоторых пор Ренкр стал называть свою пещеру), засыпал от переутомления не физического, но умственного. Погруженный в проблему льдистых змей и собственной несвободы, долинщик почти забыл о Хэннале, и лишь образ Виниэли всплывал перед глазами всякий раз, когда Ренкр встречался с местными девушками. Впрочем, дальше разговоров дело не заходило: во-первых, парень никак не мог забыть внучки старого Бро, пусть она даже… Ладно, было ведь и во-вторых: Мнмэрд еще в один из первых дней пребывания Ренкра у горян предупредил: «Ты поосторожнее с барышнями. Тут у нас порядки строгие». Потом долинщику удалось узнать, что имел в виду приятель. Оказалось, касательно половой жизни у горян имеется суровый свод законов, строгость которого в первую очередь была вызвана условиями существования. В частности, непостоянные связи крайне порицались и жестоко наказывались, поскольку считалось, что ребенок (противозачаточные средства были малоэффективны) должен воспитываться полноценно, отцом и матерью. Законом практически признавалась лишь семейная половая жизнь. А Ренкр жениться в ближайшее время не собирался.

…Поначалу он ожидал, что если не все, то многие будут обвинять его в смерти Бефельда, но потом выяснилось, что враждебно к Ренкру относится лишь незначительное меньшинство, а остальные — обычно, как к любому своему соотечественнику. Находясь среди горян, он с жадностью впитывал любые сведения обо всем окружающем, особенно же — о льдистых змеях. В этом Ренкру здорово помогали проводившиеся раз в пять дней вечерние Повествования. Все, кто хотел послушать старые легенды, приходили в специальную пещеру, именовавшуюся Залом Сказаний. Там, рассевшись кто на пол, кто на прихваченную с собой подстилку, люди решали, кому сегодня выпадет жребий рассказывать легенду и какую именно. Избранный большинством присутствующих сказитель садился на единственный в пещере стул и начинал вещать. Именно таким образом Ренкр узнал много любопытного. Среди прочих особенно заинтересовала его легенда о Создателе. Ее рассказал невысокий сухонький старичок; он долго взбирался на стул и некоторое время ерзал, устраиваясь поудобнее. Потом сложил на плоском животе сморщенные, взбухшие сетью голубоватых вен руки и начал повествование: