– Это же для салона.

– Какая разница! В салоне можно и без цветов… Спасибо. Ну что, пошли?

Все дружно встали и направились в цокольный этаж. Кодзабуро постучал в дверь четырнадцатого номера:

– Кикуока-сан! Это Хамамото!

Усикоси вздрогнул и подумал, что вечером он уже наблюдал точно такую же сцену. С той лишь разницей, что тогда стук был не таким настойчивым.

– Молчит… – Кодзабуро обернулся к Куми. – Давайте вы теперь. Может, от женского голоса проснется…

Однако женский голос не подействовал. Гости тревожно обменялись взглядами, а Усикоси побледнел как мел и заколотил в дверь кулаком:

– Кикуока-сан! Кикуока-сан! Что такое! Что с ним?!

Панические крики следователя взбудоражили всех остальных.

– Надо ломать! Можно?

– Да, но… – заколебался Кодзабуро. Это была его самая любимая комната во всем доме.

– Можно попробовать заглянуть в комнату… – Кусака указывал пальцем на маленькое отверстие вентиляции под потолком.

Однако встать было не на что – в коридоре не оказалось ни стола, ни стула.

– Одзаки-кун, что-то было в твоей комнате…

Усикоси не успел закончить фразу, как Одзаки уже бросился в пятнадцатый номер. Принес оттуда прикроватный столик и вспрыгнул на него, пододвинув под вентиляцию.

– Не годится! Слишком низко. Отсюда ничего не видно.

– Стремянка! Кадзивара! В кладовой на улице должна быть стремянка. Тащи сюда! – приказал Кодзабуро.

Пока Кадзивара бегал за стремянкой, время, казалось, ползло как черепаха. Наконец появилась стремянка, Одзаки взобрался на нее и заглянул в дырку.

– Что за!.. – воскликнул он.

– Он мертв?!

– Убили?!

Полицейские ждали ответа на этот вопрос.

– На кровати его нет. Но на ней пятно, похоже на кровь.

– Что? А где же Кикуока-сан?!

– Я его отсюда не вижу. Там, где кровать, его нет.

– Ломаем!

Усикоси не собирался больше дожидаться разрешения хозяина. Другого варианта не оставалось. Вместе с Окумой он навалился на дверь.

– Я не против, но эта дверь очень прочная, – предупредил полицейских хозяин дома. – Замок тоже особенный. Так просто его не возьмешь. И второго ключа нет.

Кодзабуро говорил правду. Даже когда к Усикоси и Окуме присоединился Анан, дверь даже не дрогнула.

– Топор! – вскричал Кодзабуро. – Кадзивара! Беги опять в кладовую. Там есть топор. И быстро сюда!

Кадзивара бегом выскочил из дома.

Когда он вернулся с топором, Анан, расставив руки, стал сдерживать людей, чтобы они не толкались у двери.

Окума взялся за топор. Было видно, что он не первый раз держит в руках этот инструмент. С первых ударов в разные стороны полетели щепки, и в двери образовалась маленькая трещина.

– Так не выйдет. Не туда бьете, – сказал Кодзабуро, отделяясь от остальных зрителей. – Надо сюда, сюда и сюда. В эти точки. – Он ткнул пальцем в трех местах – в верхней, нижней части и в середине дверного полотна.

Окума недоверчиво посмотрел на него.

– Бейте, не сомневайтесь.

В двери сразу образовались три дыры. Окума стал шарить в них рукой. Усикоси протянул ему белый носовой платок, и тот обмотал им ладонь.

– Вверху и внизу должно быть по задвижке с ручками. Поверните их – верхнюю вниз, нижнюю вверх.

Справиться с задвижками было легко только на словах, и Окуме пришлось порядком повозиться. Наконец дверь приоткрылась, полицейские гурьбой рванулись вперед, но дверь со стуком во что-то уперлась. Одзаки со всей силы надавил на нее. В образовавшуюся щель показался диван; он был придвинут к двери и почему-то опрокинут на спинку. Одзаки просунул ногу в щель и пнул его ногой.

– Осторожнее! – предупредил Усикоси. – Так ты нарушишь картину преступления. Нужно только открыть дверь.

Наконец ее открыли, и стоявшие позади полукругом зрители ахнули. Не только диван был перевернут, столик тоже валялся на боку. А рядом лежало облаченное в пижаму грузное тело Эйкити Кикуоки. По всем признакам он сопротивлялся, а теперь лежал лицом вниз. Справа в спине торчал нож.

– Кикуока-сан! – воскликнул Кодзабуро.

– Шеф! – в унисон ему возопил Митио Канаи.

– Папочка! – выдавая себя, взвизгнула Куми.

Полицейские влетели в комнату, и в этот момент у них за спиной раздалось громкое «У-у, черт!». Одзаки обернулся. На пол с грохотом полетела и вдребезги разбилась ваза.

– Ах ты, дьявол!.. Простите ради бога!

Это был Кодзабуро. Поспешив за полицейскими, он зацепился ногой за диван. Ирисы в беспорядке рассыпались по телу Кукуоки. «Это какой-то знак», – подумал Усикоси, но вслух ничего не сказал.

– Еще раз прошу прощения. Убрать цветы?

– Не надо, мы сами. Отойдите, пожалуйста. Одзаки-кун, убери цветы.

Усикоси обвел взглядом место преступления. Крови было прилично – немного на простыне, больше на сползшем с кровати электрическом одеяле и персидском ковре, постеленном в центре паркетного пола.

Кровать была привинчена к полу, поэтому сдвинуть ее с места не представлялось возможным. Из мебели не на своем месте были только диван и столик, лежавшие на боку. Остальные предметы обстановки, как минимум на первый взгляд, оставались в целости и стояли там, где полагается. К камину строители дома подвели газ, но сейчас он не горел, и заслонка была закрыта.

Усикоси осмотрел торчавший в спине Кикуоки нож. Странно! Во-первых, нож сидел в теле очень глубоко, по самую рукоятку. Следовательно, убийца вонзил его в жертву со всей силы. Но что еще удивительнее – это был точно такой же альпинистский нож, как тот, которым был убит Уэда, и к нему тоже был привязан белый шнурок. Пижама убитого пропиталась кровью, но на шнурке следов крови не оказалось.

Нож всадили в спину убитого с правой стороны, значит, тот миновал сердце.

– Он мертв, – констатировал Одзаки.

Значит, скончался от обильной кровопотери?

Усикоси оглянулся на дверь.

– Как такое могло случиться? – непроизвольно вырвалось у него. Невероятно!

[Рис. 7]

Дверь действительно оказалась прочной сверх всяких ожиданий. Усикоси смог в этом убедиться, глядя на нее из комнаты. Дверное полотно было сделано из толстого массива дуба, и запирался кабинет капитально, совсем не то что комната Уэды. На три замка, прямо как сейф.

Первый замок, центральный, запирался нажатием кнопки на дверной ручке. Такие же стояли на дверях в других комнатах. Два других были посерьезнее. Вверху и внизу двери помещались две задвижки. Они представляли собой прочные металлические цилиндры, по три сантиметра в диаметре. Чтобы цилиндры встали на место, требовалось повернуть ручки на сто восемьдесят градусов. Каким бы умелым ни был потенциальный злоумышленник, снаружи с этими замками ничего сделать нельзя. Дверная коробка не уступала по прочности самой двери – во всяком случае, ни с одной из четырех сторон не удалось обнаружить даже миллиметровую щель.