И снова выстрел ПТР. По звуку – по другую сторону танка, сменил всё же бронебойщик позицию. А танк не горит, башня стала поворачиваться пушкой в сторону бронебойщика. Илья к танку пополз. На Т-IV механик-водитель и стрелок-радист его увидеть через приборы не могут. Надо подобраться, там видно будет, что предпринять можно. Бабахнула танковая пушка. На Т-IV стояла короткоствольная 75 мм пушка, сами танкисты назвали её окурком. Затем танк пережил несколько модернизаций, длину ствола значительно увеличили, возросла начальная скорость снаряда и его бронепробиваемость. Позже начали производить танки более современные – Тигр Т-VI, Пантера Т-V, но выпуск их был мал, а Т-IV так и остался рабочей лошадью танковых войск Германии.

Идея мелькнула. Илья набрал в карманы маскхалата земли, влез на танк с кормы. Прижимаясь к башне, обошёл, да две пригоршни земли засунул в жерло пушки. Сразу с танка сиганул. Вслед прозвучал пистолетный выстрел. У всех танков, что наших, что немецких, в башне круглые отверстия были. В бою они закрывались броневыми пробками. В случае необходимости экипаж мог через них отстреливаться. Кстати, это одна из причин, почему нашим танкистам выдавали револьверы. Их ствол в отверстие проходил, в отличие от пистолета «ТТ».

Справа послышалась автоматная и винтовочная стрельба. Автоматы точно не советские. Это подоспела к танкам отставшая немецкая пехота. Илья медлить не стал, помчался в лес. Позади раздался глухой взрыв. Обернулся, а танка за деревьями не видно, только дым поднимается. Танкисты выстрелили из пушки, а ствол разорвало. Вполне предсказуемо. Конечно, повреждения не критичны, танк восстановят. Гусеницу заменить – раз плюнуть. С заменой пушки сложнее, для этого краном надо снимать башню, она весит пять тонн. В полевых условиях не получится, придётся отправлять в тыл. Танк на неделю-две выведен из строя. Побежал в глубь леса, боковым зрением увидел движение слева. Резко повернулся, направил ствол автомата, уже готов был на спуск нажать, да форма на бойце советская, цвета хаки.

– Свои!

Боец вскинул руки. Лето, а он в телогрейке.

– Ты бронебойщик?

– Он самый.

– А что же танк не добил?

– Пять патронов всего к ружью было, пять! Все использовал. Затвор вытащил, а ружьё бросил. Не ушёл бы я с ним. А ружьецо хорошо, прямо фузея. Подожди, так это ты по смотровым щелям стрелял?

– Я.

– Пётр, – представился бронебойщик.

– Илья, сержант Сафронов.

Настоящего Сафонова звали Михаилом. Но когда лейтенант Хохлов красноармейскую книжку менял, Илья назвал настоящее имя, так привычнее. В книжке, в которой чернила расплылись, можно было разобрать только первые три буквы фамилии.

– Бежим.

Побежали вместе. Уже стрельбы не слыхать. Автомат слышен метров за семьсот-восемьсот, винтовка за километр. Запыхались, сели под дерево дух перевести.

– Ты почему без оружия? – спросил Илья.

– Револьвер табельный в землянке остался. Когда тревога поднялась, мы со вторым номером к ПТР кинулись. Думали, танки к нашей передовой прорвались, а они с тыла.

Илья магазин от автомата отщёлкнул. Крышку открыл. Девять патронов осталось, а куда запасной магазин делся, не знает. В сидоре? Тоже выбежал по тревоге. Эх, поторопился. Хотя как знать? Задержался бы немного и события могли пойти по-другому. Вон сколько бойцов убито было. Сомнений куда идти, не было. Туда, где громыхает, на восток, к своим.

Какое-то время шли по лесу, потом он кончился, впереди луг, за ним рощица. Луг большой, километров пять. Ни деревень не видно, ни немцев. Пётр хотел сразу пойти, Илья придержал.

– Погоди минуточек десять, предчувствие у меня нехорошее. Уж больно место для танков удобное.

Как оказалось – не ошибся. Послышался гул мотора. Сначала мотоциклисты показались – немцы без разведки лёгкими силами вперёд не продвигались. Промчались мотоциклисты, видимо, по рации сообщили, вскоре колонна танков и бронетранспортёров показалась. С грунтовки на луг свернули. Колонна прошла метров триста-четыреста, когда головной танк забуксовал. Гусеницы крутились, сзади выхлоп дыма, а машина ни с места. Второй танк лихо обошёл застрявший головной и через полсотни метров увяз сам. Луг влажноватый, тяжёлую технику не держит. Мотоциклы проскочили, вес небольшой. Чтобы застрявшие танки вытащить, нужен тягач, причём по весу не уступающий танку. Вся колонна остановилась сначала, потом медленно стала сдавать задом, по своим следам. Грамотно, ибо начни танки крутиться, гусеницами снимут верхний слой земли, которая проросла травой, и тоже увязнут.

Колонна выбралась на грунтовку, танкисты выбрались из машин, пошли к увязшим танкам. Поговорили, размахивая руками. Один стал на лес рукой показывать.

Пётр сказал:

– Драпать нам отсюда надо. Видишь – фашист на лес показывает. Через лес попрут.

– Не, не пойдут. Танкисты должны боевой приказ выполнить, выйти в определённую точку ко времени. А на лес показывают, так метод такой есть: срубить дерево, подложить бревно под гусеницы. Называется самовытаскивание. Медленно, но верно получается.

– У немцев не всё, как у людей, – засомневался Пётр.

Но получилось так. Колонна бронетехники взревела моторами, медленно двинулась по дороге. От удушливого выхлопа множества двигателей стало трудно дышать, хотелось чихать и кашлять. Около двух десятков танков и десяток бронетранспортёров проследовали мимо. Выходило – неполный танковый батальон. Илья приметить успел на лобовой и кормовой броне знаки – оскаленную морду тигра, знак принадлежности к какой-то дивизии. Два увязших танка так и остались. Экипажи двигатели заглушили, выбрались. Илья знал, при любой бронемашине всегда есть шанцевый инструмент для таких случаев – лопата, пила, топор, кувалда, а ещё мощный трос. Танкисты, взяв в руки инструменты, направились к лесу. Один, два… шесть.

– Пётр, сколько членов экипажа в Т-III?

– Откуда мне знать? Мне на картинках показывали рисунки танков и их слабые места, куда стрелять надо. Гусеницы, смотровые щели, бензобак.

Все экипажи пойти в лес не могут. Кто-то должен поддерживать радиосвязь, охранять машины. Если экипаж четыре человека, то остался один, скорее всего командир танка. А если пять? Тогда в каждом танке двое, танков два. Танки лишились хода, но огневую поддержку оказать могут – и пушкой, и пулемётом. У немцев, которые в лес идут, только пистолеты в кобурах.

– Ты что удумал? – прошептал Пётр.

– Экипаж уничтожить. Сейчас они по лесу разбредутся, дерево с прямым стволом искать. Ты вот что, на полсотни метров перебеги туда, – Илья махнул рукой. – И затихарись, сиди как мышь.

– А если немец на меня выйдет?

– Исполняй!

Немцы подошли к лесу, бронебойщик вскочил, побежал. Сейчас танкисты будут искать подходящие деревья, им нужно два, внимание рассеется. Илья автомат ремнём на плечо закинул, влез на нижнюю ветку яблони – дички. Немцы, как в лес вошли, спорить стали, потом разошлись. Илья проверил, хорошо ли нож из ножен выходит, бесшумно? Клинок в зубах зажал. Пять минут никого нет, десять. Неужели немцы в глубь леса пошли? Ну не дураки же они – трелёвочного трактора нет, бревно тащить придётся, поэтому от опушки дальше десяти-двадцати метров углубляться не будут. Сквозь листья Илья увидел танкиста в чёрной униформе. Тот неторопливо шёл, смотрел на деревья. Остановился почти под яблоней. Момент удобный, танкист наверняка дальше пойдёт, у яблони ствол неровный и немного выше человеческого роста раздваивается. Илья оттолкнулся от ветки, прыгнул. Танкист не успел понять, что на него свалилось, от мощного удара упал. Илья тут же нож из зубов выхватил, ударил в сердце. Один готов! А главное – пистолет! Илья «Парабеллум» из кобуры вытащил, запасную обойму. Побежал туда, куда Пётр скрылся. Да где же он? Свистнул синицей – об условном сигнале не успели договориться, поймёт ли Пётр? Понял, высунулся из кустов.