Я не ревную. Нет.

Дилан перехватил ее взгляд и закатил глаза.

Марни чуть не засмеялась.

Через несколько минут один из младших служащих принес ей конверт.

– Мистер Брукс… мистер Дилан Брукс, – пояснил он, – просил передать это вам.

Внутри лежал ключ и записка: «Если захочешь побить меня дома, можешь войти. Я буду позже».

Марни быстро убрала конверт, и улыбнулась про себя. И кто такая эта Энелайз?

Дилан повел Энелайз в вестибюль ее дома, а родители остались ждать его в лимузине. Вечер был долгим. Удачным, но долгим. Тем не менее когда он наконец закончился, Дилан ощутил прилив энергии.

– Так приятно снова повидать тебя, Дилан. Прекрасный вечер. – Энелайз посмотрела на него из-под ресниц, но это было хорошо просчитанное кокетство.

– Я тоже рад снова встретиться с тобой, – соврал он.

Энелайз Уилсон была, наверно, самой скучной женщиной на планете. Неплохой, милой и хорошо воспитанной, но скучной. По-настоящему скучной. Скучной до умопомрачения. Дилан с трудом мог поверить, что когда-то встречался с ней. Черт, о чем они могли разговаривать?

Энелайз пристроилась к нему, как рыба-прилипала, едва он вошел в дверь, к вящему удовольствию его матери, которая хоть сейчас готова была сделать этой женщине предложение от его имени. Возможно, сейчас, сидя в лимузине, она уже планировала их свадьбу.

– Что ж, хорошо…

Энелайз перебила его:

– Может, мы могли бы сходить пообедать в ближайшие дни? Поболтать о жизни.

Что он мог ответить, когда его приперли в угол? Соврать, или сказать «конечно»? Быть грубым и сказать правду? Дилану захотелось позвонить Марни. У нее всегда имелась под рукой какая-нибудь фраза в духе южной любезности, которая позволила бы выпутаться из этой ситуации, не задевая чувств Энелайз.

– В ближайшее время я буду немного занят и не могу ничего планировать. Но уверен, что мы скоро увидимся. – Она спала с лица, и Дилан почувствовал себя негодяем. – А сейчас я должен отвезти родителей домой. – Я действительно не хочу надолго оставлять их наедине в замкнутом пространстве. – Доброй ночи, Энелайз.

Ледяное напряжение, ожидавшее его в машине, показалось ему гораздо приятней разочарования, которое он оставил за спиной. К этому чувству он привык, и именно оно ассоциировалось у Дилана с домом. Отец что-то читал в своем телефоне, а мать смотрела в окно, как будто никогда в жизни не видела Уэст-Сайда. Они сидели на максимально возможном расстоянии друг от друга, и каждый делал вид, что другого не существует. Однако стоило лишь Дилану занять свое место и тронуться, как их внимание переключилось на него.

– Как приятно снова видеть Энелайз, – заметила мать. – Она очень красивая девушка.

– Вечер прошел хорошо, – секундой позже сказал отец.

Поскольку мать заговорила первой, Дилан сначала ответил ей:

– Энелайз действительно выглядела сегодня очень мило. – Потом он повернулся к отцу: – Ты прав. Безусловно, это успех.

– На прошлой неделе я завтракала с ее матерью, и Долорес сказала, что она ездила в Париж. Энелайз рассказывала тебе о Версале?

Дилан провел в компании этой девушки несколько часов, но понятия не имел, о чем говорит мать. Он смутно помнил, что Энелайз что-то говорила про Париж, но не понял, что она там делала, кроме походов по магазинам. Черт! О чем же они говорили весь вечер? Должно быть, в какой-то момент от скуки его мозг отключился.

– Нет, не рассказывала.

– Тебе удалось поговорить с Томом Дениэльсом? – спросил отец. – Его фирма собирается увеличить зарубежные инвестиции.

– Да, я поговорил. Мы решили организовать встречу на следующей неделе.

– Ты должен расспросить ее, когда увидишься с ней в следующий раз.

Дилан повернул голову в сторону матери.

– Сомневаюсь, что увижу ее, мама. Я не намерен снова связываться с Энелайз.

– Но вы такая красивая пара. К тому же Уилсоны – прекрасная семья.

– Пригласи его сыграть в гольф, и дай ему выиграть.

– Спроси своего отца насчет того дома на севере штата. Он все еще принадлежит Уилсонам? Он бы…

Абсурдность ситуации вдруг страшно поразила Дилана, тем более что он уже привык вести два разговора одновременно и не сразу осознал, что происходит.

– Мама, почему бы тебе самой не спросить его? Он сидит рядом с тобой.

Отец и мать удивленно уставились на него. Мать первой пришла в себя. Она покачала головой и поджала губы.

– Дилан… – укоризненно произнесла она.

– Нормальные люди разговаривают с теми, кто живет с ними под одной крышей. Или разводятся и не втягивают других – например, своих детей – в свои мелкие игры.

Отец нахмурился:

– Это не игра, Дилан.

– Ты прав. Не игра. – Марни назвала это жестоким обращением с детьми. Хотя до сегодняшнего момента Дилан не чувствовал, что с ним обращаются жестоко. – Но это ненормальный извращенный образ жизни. – Перед ним вдруг мелькнуло его будущее: через двадцать лет он, возможно, тоже не будет разговаривать со своей женой и не усмотрит в этом ничего странного. – Это продолжается уже долго. Слишком долго. С меня хватит.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что ты имеешь в виду?

Он только что объяснил, но ни один из них даже не посмотрел в сторону другого. И они не видели в этом ничего необычного. Они так давно игнорировали друг друга, что, похоже, действительно утратили способность физически видеть друг друга, если находились не на публике.

– Я больше не собираюсь потакать вам в этом. Хотите, разговаривайте друг с другом, хотите, нет. Мне все равно, потому что я больше не собираюсь вам подыгрывать. Я буду разговаривать с вами двумя только на публике, когда вы ведете себя нормально. Мне слишком дорого мое душевное здоровье, чтобы продолжать этот бред.

– Мы взрослые люди, Дилан.

– Так ведите себя соответственно. А это что? Хватит. – Дилан нажал кнопку интеркома, чтобы попросить водителя остановить машину, и, не дожидаясь полной остановки, открыл дверь. – Доброй ночи.

До дома оставалось всего четыре квартала. Но Дилан предпочел пойти пешком, потратив вдвое больше времени, лишь бы не сидеть еще несколько минут в этой атмосфере. Холодный воздух помог ему унять злость и на родителей, и на себя самого. Выскочить вот так из машины? Едва ли это можно было назвать самым зрелым из его поступков, но он чувствовал себя хорошо.

Странно, что он сохранил хотя бы относительное здоровье после стольких лет жизни в этом сумасшедшем доме. А родители давно убедили себя в том, что это не только приемлемо, но и нормально. Подсовывая ему Энелайз, они подталкивали его к такой же жизни.