Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты забываешь о наследнике рода. Зачем ему стремиться к ещё большему величию? Зачем деревенскому жителю становиться градоправителем? Зачем воину побеждать врага за врагом, зачем мужчине становиться лучшим из лучших?
Шумно выдохнув, я на миг прикрыла глаза, честно задумалась, а потом посмотрела на внимательно за мной наблюдающего, причем он это дело с ловким нарезанием очередного овоща совмещал, мужчину, чтобы сказать ему:
— Ты можешь считать меня очень глупой, но я не знаю.
Добрая и вместе с тем какая-то немного грустная улыбка и простой ответ:
— Ради женщины.
И, так как я развела руки в стороны, говоря «где логика?», Садхор добавил:
— Ради женщины мужчина способен на величайшие поступки, — пауза, а затем выразительное: — А женщина ради мужчины способна исключительно на глупости.
— Неправда! — Возмутилась я тут же, раздражённо сложив руки на груди — всё равно к овощам даже и не притронулась.
— А ты вспомни свой переход в мой мир, — тут же посоветовал хмыкнувший Садхор.
Вспомнила своё падение с неба и того дракона, что так удачно мимо пролетал, только из-за этого я и не расшиблась в лепёшку.
И как только узнал? Неужели настучали?
— Или свою попытку сбежать в первую ночь, — продолжил дракон, явно получая удовольствие от моего растерянно-обиженного вида.
Неужели он следил за мной? Очень сомневаюсь, он бы тогда уже давно забрал и свой артефакт, и своего духа, не заставляя меня больше месяца заниматься не пойми чем.
От воспоминания о том, как я прыгала под забором, а все остальные стояли в сторонке и ржали, щёки опалило жаром, но я не успела сказать ничего, потому что Садхор, криво улыбаясь и весело на меня глядя, добавил:
— Или ложь о своём… интересном положении, к которому я якобы приложил свои пусть будет руки.
Возмущённо набрав в грудь побольше воздуха для гневного ответа, я весь его так и выпустила. Помолчала, ужасно смущенная, покусала губы и заявила:
— Я это не ради мужчины делала.
Действительно! Я это ради себя делала — жизнь свою спасти пыталась!
— Ты искала меня, я — мужчина, следовательно, ты это делала ради мужчины, — спокойно рассудил Садхор, беря уже четвёртый странный овощ, который он нарезал так быстро и ловко… я опять невольно залюбовалась, пытаясь подобрать слова для ответа.
Но не понадобилось. В смысле, Садхор сам сказал:
— Предлагаю оставить эту тему и вернуться к тому, с чего мы начали. Так значит, в твоей семье лишь родители? А братья или сёстры есть?
Он спрашивал с искренним интересом, будто ему действительно очень интересно было.
— Нет, — угрюмо буркнула я.
— Домашние животные? — Новое заинтересованное предположение.
Спорить и ругаться мне не хотелось, так что я решила просто пропустить мимо ушей всё то, что он тут про женщин говорил, вздохнула, опустила ладони на каменную полированную столешницу и, наблюдая за нарезанием очередного овоща, тихо ответила:
— Кот Кекс. Слушай, а почему ты не спрашиваешь, есть ли у меня муж или жених?
Этот вопрос как-то сам вырвался, просто действительно очень любопытно было.
Ещё любопытнее стало, когда Садхор очень внимательно на меня посмотрел и серьёзно сказал:
— Твои глаза не блестят.
— В каком смысле? — Нахмурилась я тут же, невольно подумав о том, что мне бы в зеркало посмотреть…
— Когда любишь — глаза блестят. Так искренне, радостно и ярко, что видно даже в кромешной тьме. Твои не блестели.
Я… даже не нашлась, что на это ответить, так и стояла с приоткрытым ртом, удивлённо обдумывая то, что мне сейчас сказали. А потом, сама себе удивляясь, всмотрелась в невозможно удивительные чёрно-золотые глаза этого мужчины.
Они блестели. Нет, даже не так — они сверкали. Ярко-ярко, завораживающе настолько, что мне невольно захотелось поймать в ладони хоть одну из этих искорок, чтобы руки зажгло от исходящего от неё жара.
— Твои глаза блестят, — прошептала я.
Голос почему-то отказался меня слушаться, и язык шевелился с трудом.
— Нет, — тихо-тихо произнёс Садхор, не отводя взгляда, позволяя мне ловить мерцание его глаз.
Я краем сознания заметила, что он даже резать перестал, так и стоял, глядя мне в глаза. Так близко, так красиво, так…
— Знаешь, — вдруг сказал он негромко, продолжая пронзать меня своим невозможным взглядом, от которого уже ноги начали подкашиваться и в голове всё поплыло, — я вдруг понял, что совершенно не удивляюсь тому факту, что из-за тебя рухнул храм и пересохло целое море.
Чувство вины вспыхнуло и потонуло где-то там, под толщей чего-то такого тёплого, сильного, радостного, поднимающегося откуда-то из глубины…
С трудом разорвав зрительный контакт, Садхор перебросил все нарезанные овощи в опустевшую уже миску и ушагал к сковороде, где мясо уже хрустело и шипело вовсю, и его запах, перемешанный с ароматом трав, медленно расплывался по кухне.
— Садись за стол, — велел стоящий ко мне спиной дракон.
Послушно пройдя, куда велели, я села на деревянный стул и решила, что теперь моя очередь задавать вопросы. И начала я с:
— Что за надежда в тебе проснулась?
Садхор, в этот момент помешивающий содержимое сковороды, обернулся на меня через плечо и верно догадался:
— Пророчество?
Даже отвечать не стала, просто скорбно вздохнула. Дракон совсем нехорошо ухмыльнулся и, отворачиваясь, задумчиво протянул:
— Я обнаружил следы присутствия Арх-Аира и решил, что ещё не всё потеряно.
Садхор замолчал, не желая больше ничего говорить, я просто не знала, что сказать, но в итоге именно он и продолжил:
— Он исчез пять лет назад. Моя сестра традиционно нарушила один из моих запретов, Арх-Аир был ближе, поэтому рванул за ней раньше. Я не успел всего на несколько минут.
Дракон тяжело вздохнул, опёрся ладонями о столешницу и на несколько мгновений опустил голову. И выглядел он усталым, просто смертельно усталым.