Мы были на: «девяносто один серебряный и девятнадцать медных!», когда от лестницы, что вела наверх, к кабинету градоправителя, раздался его голос: «Сто серебряников!».

Я воровато и испуганно оглянулась на главу города, который спустился вниз и шёл к нам: вдруг он назвал сумму несерьёзно, а сам сейчас прикажет гнать нас с Сашкой из зала поганой метлой? А, если на самом деле он разгневан из-за того, что какая-то девица развела торговлю в его учреждении?

В зале установилась тишина: никто не посмел перебить цену самого градоправителя. Его секретарь вручил пузатые позвякивающие кошели с монетами Саше, и он же, с помощью услужливых чиновников, аккуратно свернул ковёр.

Раскланявшись, мы с братом поспешили на выход.

- Ух! – я.

- Ох! – Сашка.

И рассмеялись оба.

- Я думал, что он пристава позовёт!

- А я ожидала, что нас в шею вытолкают!

- А наша Лизка - молодец! Сто серебряников! – благоговейно произнёс Сашка и тут же спросил будничным тоном. – Пошли тратить? Что там нам надо купить в первую очередь? У меня ботинки каши просят.

У брата было ещё много предложений, что мы можем и должны в срочном порядке купить на рынке, поскольку у нас теперь есть деньги. Мне стоило большого труда объяснить ему, что это деньги Лизы и только она может ими распоряжаться. Саша уступил мне, но до конца так и не понял моих доводов либо не согласился с ними.

- Я же отдаю всё жалование в семью сразу, как получаю его! Почему сёстры не должны поступать так же?

- Потому! Ты сам так решил и отдаёшь нам свой заработок по своей воле. Вот и у девочек мы не заберём ничего без спроса! Если наши сёстры примут такое же решение, как ты, то отдадут свои кошели мне! А нет – их право.

- Как это их? – кипятился Саша. – Мы же одна семья! Кузнецовы!

- Брат! – я отняла у Сашки кошели и сунула их в свои карманы, прижав руками. - Эти деньги заработала Лиза и она будет решать, как ими распорядиться. Как и Таня. Давай не будем мешать девочкам. Если они решат отделиться от нас, значит мы с тобой вдвоём будем поднимать остальных. Да, братик? Ты меня не бросишь?

По дороге домой Саша шёл насупившись. Он явно был не согласен и по пути, время от времени, снова и снова, пытался доказать мне мою неправоту. Но я стояла на своём и была довольна, что мы с Сашкой, хоть и спорили, всё же несли деньги домой. Я очень хотела, чтобы Лиза, как минимум, подержала в руках все свои заработанные сто серебряников. А там будет видно.

- А мой? А мой ковёр продали? Да? Продали? За сколько? – тревожно-взволнованно зачастила вопросами Лиза, едва мы с Сашей вошли в дом.

Наверное, тревогу в её, полный надежды, голос добавили наши с Сашей невесёлые лица.

- Продали, – хмуро бросил Саша, немало расстроенный нашим с ним спором.

- Маша, а теперь можно будет купить нам ткань на новые юбки? – тут же попросила Таня, сделав бровки жалобным домиком.

- И на штаны Саше? – подхватила Лиза, и неумело попыталась повторить «домики» за сестрой, но ей надо было ещё потренироваться.

- И льняного полотна на сорочки всем, можно? – продолжила Таня в том же ключе.

- Пожалуйста, Маша! – хором, будто репетировали протянули обе.

- Мы, между прочим, голодные. Пол дня таскаюсь с вашим плетёным тряпьём, – вместо меня раздражённо ответил Саша. - А вы прямо с порога накинулись со своими прихотями. Таня, Лиза, накрывайте на стол! У нас с Машей на сегодня ещё дела есть.

Я быстро достала кошели из карманов и вложила их в руки Лизе.

- Здесь сто серебряников. Это плата за твою работу. Сам градоправитель твой ковёр купил!

Позабыв о приказной просьбе брата накрывать обед, ошарашенная Лиза с хмельной улыбкой высыпала монеты на столешницу. Они с Таней стали завороженно считать серебряники, складывая их ровными столбиками по десять.

- Теперь же точно хватит на ткани, правда, Маш? – снова спросила Таня с горячей надеждой, она нервно ерзала на лавке от нетерпения в ожидании ответа, – Да? Или… нет?

- Ну-у-у, Ма-а-ашенька-а-а! – поддерживая сестру, активно присоединилась к её мольбе Лиза. – Только посмотри, какая у Танюшки страшная застиранная юбка. Такую остаётся только на лоскуты порезать. И то, только на половик в сени сгодится. А Макарка из кузни уже задразнил её оборванкой. Да ещё делает это прямо перед Демьяном! А сын кузнеца нашей Таньке уже целый год нравится! Этот Макар сам в неё влюбился и злится, что она на него не смотрит даже.

Тут Лиза, тихо охнув, прикрыла ладошкой рот и очень виновато посмотрела на сестру. Та покраснела вся, даже лоб, подхватилась и начала суетливо и порывисто метать на стол тарелки, ложки, чугунок с кашей.

«Что, болтушка?» - улыбнулась я, глядя на виноватую Лизу. – «Сдала сестру с потрохами». Видимо, у девчонок было полно времени поделиться сердечными тайнами, пока вдвоём плели ковры в спальне. 

- А у Саши ботинки порвались, да и тебе, Маша, приодеться надо. Ты же у нас самая старшая! Невеста! Нам надо тебя первой замуж выдавать, - затараторила младшенькая неловко пытаясь исправить ситуацию.

- То есть, девочки, вы отдаёте заработанные вами деньги мне, в семью?

Обе сестры застыли и изумлённо уставились на меня. Таня даже перестала нарочно громко греметь посудой.

- Ну это же вы сделали ковры, значит, все эти монеты – ваши, - пояснила я.

Лиза и Таня, обе, синхронно отрицательно покачали головой.

- Маша, ты - наш мастер, а мы – твои ученики. Всё, что делают ученики принадлежит мастеру, - уверенно произнесла Таня. – Это же закон!

- И потом, ты - наша самая старшая, родителей же больше нет. Все должны отдавать заработанное главе своей семьи, – продолжила Лиза и вдруг испуганно округлила глаза. – Разве мы с тобой уже не семья? Бросаешь нас? Маша, ты что, нашла жениха и выходишь замуж?

- Даже, если мы не будем одной семьёй, Маша – наш мастер. Она - наш учитель, а значит, мы работаем, а сестра будет давать нам ровно сколько, сколько посчитает нужным, - сказала Таня, но тоже посмотрела на меня вопросительно. – А кто он?

- Лоскуты Сашины. Надо как-то учитывать… - грустно выдохнула Лиза и вдруг воскликнула в озарении,  – Неужели старший сын лавочника? А я-то думаю, чего это его папаша нам целый мешок продуктов подарил. А они нашу Машку в невестки присмотрели!

- Брат…, - девочки потерянно посмотрели на Сашу. Они явно воспринимали его, как свою последнюю опору в этом коварном мире.

Наш братец важно подобрался. Ему скоро исполнится всего лишь пятнадцать, но он, как самый старший мужчина в семье, давно в душе принял на себя свою мужскую ответственность за всех оставшихся Кузнецовых.

- Стоп! Остановитесь. Какой ещё сын лавочника? Я не выхожу замуж. Ни за кого! Я с вами. Мы семья. Просто подумала, что вы столько работали…