Эти три Аксиомы устанавливают, что Мир народов начался с Религией. Это – первое из трех Оснований нашей Науки.

XXXI. Где народы настолько озверели от войн, что у них уже больше не действуют человеческие законы, там единственным могущественным средством обуздать их является Религия.

Эта Аксиома устанавливает, что в Состоянии Беззакония Божественное Провидение дает основание озверелым насильникам обратиться к культуре и установить нации, пробуждая в них смутную идею божества, вследствие своего незнания они приписывают ему совершенно неподобающие свойства; таким образом, устрашенные этим воображаемым божеством, они начинают подчиняться некоторому порядку.

Такого начала вещей не смог увидеть Томас Гоббс среди озверелых насильников своей системы, так как он ошибочно искал основы этого в Эпикуровом случае. Поэтому с усилием, столь же благородным, сколь несчастливым по результатам, думал он восполнить Греческую Философию в той части, которой у нее действительно не хватало (как об этом сообщает Георг Паш, «De Eruditis Hujus Saeculi In-ventis»), – рассматривать человека в целостном обществе человеческого рода. Но и Гоббс никогда не пришел бы к этим мыслям, если бы ему не подсказала этого Христианская Религия: она по отношению ко всему роду человеческому предписывает не только справедливость, но и милосердие. Отсюда начинается также опровержение Полибия в том ложном его высказывании, что если бы на свете были Философы, то не нужны были бы Религии{82}, если бы на свете не было Государств, которые не могут возникнуть без Религий, то не было бы на свете и Философов.

XXXII. Если люди не знают естественных причин, создающих вещи, и не могут их объяснить подобными им вещами, то они приписывают им свою собственную природу; так, например, в простонародье говорят, что магнит влюблен в железо.

Эта Аксиома – частный случай Аксиомы I: человеческий ум вследствие своей бесконечной природы там, где он теряется от незнания, делает самого себя правилом вселенной во всем, чего он не знает.

XXXIII. Физика невежд – это Простонародная Метафизика: в ней причины неизвестных вещей сводятся к Воле Бога, причем не обсуждаются те средства, которыми пользуется божественная воля.

XXXIV. Истинное свойство человеческой природы подмечено Тацитом; он говорит: mobiles ad superstitionem per-culsae semel mentes{83}: если хоть раз люди были поражены устрашающим суеверием, то они сводят к нему все, что они себе представляют, что они видят и даже делают.

XXXV. ^ивление – дочь Незнания. И чем значительнее поразившее явление, тем больше растет удивление{84}.

XXXVI. Воображение тем сильнее, чем слабее Рассудок.

XXXVII. Самый возвышенный труд Поэзии – это придавать вещам бесчувственным чувство и страсть. Таково свойство детей – брать в руки неодушевленные вещи и, забавляясь, разговаривать с ними, как будто бы они живые существа.

Эта философско-филологическая Аксиома утверждает, что люди детского мира были по природе возвышенными Поэтами.

XXXVIII. В одном золотом месте Лактанций Фирмиан так рассуждает о Происхождении Идолопоклонства: Rudes initio homines Deos appellarunt sive ob miraculum virtutis (hoc vero putabant rudes adhuc et simplices), sive, ut fieri so-let, in admirationem praesentis potentiae, sive ob beneficia, quibus erant ad humanitatem compositi{85}.

XXXIX. Любопытство, естественное свойство человека, дитя Незнания, порождает Науку тем, что открывает наш ум 'Удивлению; обычно оно поступает так: когда оно замечает в природе необыкновенное явление, как, например, комету, паргелий или полуденную звезду, то сейчас же спрашивает – что эта вещь хочет сказать или может значить?

XL. Ведьмы, в то время когда они сами преисполнены устрашающими суевериями, особенно дики и бесчеловечны – таким образом, если это необходимо для совершения их чародейств, они безжалостно убивают и разрубают на куски самых милых невинных младенцев.

Все эти Положения, начиная с XXVIII и до XXXVIII, вскрывают Основания Божественной Поэзии, т. е. Поэтической Теологии; с XXXI – они дают Основания Идолопоклонства; с XXXIX – Основания Предсказаний; и, наконец, XL дает Основания Жертвоприношений в кровавых религиозных формах, которые начались у первых грубых и свирепых людей с кровавых обетов и человеческих жертв; они сохранились, по свидетельству Плавта, у Латинян под обычным названием Saturni hostiae{86}; жертвоприношения Молоху были у Финикиян, которые заставляли проходить через огонь детей, посвященных этому ложному божеству; некоторые формулы посвящения сохранились в Законах XII Таблиц. Это дает прямой смысл следующему изречению:

Ложные Религии возникают не от Обмана другими, а от собственного Легковерия; таков несчастный обет и жертвоприношение Агамемноном своей набожной дочери Ифигении, по поводу которой Лукреций нечестиво воскликнул: