Кристиан тяжело втянул воздух и перевернулся, накрывая меня с собой. Тяжелое тело опустилось сверху, прижимая меня к трухе. Поцелуй стал голодным и жадным, словно Крис порвал цепь, что держала его. Он целовал мои губы, прикусывал, ласкал язык. Снова и снова. Оторвавшись, сместился чуть ниже, на шею. Я неловко положила ладони на его спину, провела по лопаткам и вниз – до ямочек у поясницы. Твердый. Мощный. Горячий. Не сдержала тихий стон, и Кристиан встрепенулся, снова впился в мой рот, терзая опухшие губы. По пластинам его мышц прокатилась дрожь… Мы оба дышали так, словно все еще боролись с волнами Взморья…

Хотя то, что владело нами сейчас, могло поспорить с силой бушующего шторма. И не было сил сопротивляться или остановить…

И разума не было.

Ничего, кроме испепеляющей потребности ощущать друг друга.

И словно ожог – поцелуй в шею. Ключицы, выемка… и тяжелая рука ложится на мою грудь. Тело против воли выгнулось навстречу, словно пытаясь стать еще ближе. Хотя куда больше, мы и так почти вросли друг в друга… Я ощущала, насколько его тело крупнее моего, насколько сильнее и тверже. И как отличается некоторыми местами…

Я выросла в приюте и все отличия мальчиков от девочек, конечно, знала, но сейчас ощущала особенно остро. Желание Кристиана было так очевидно… И мое нутро отзывалось на него, дрожало и горело от потребности ощутить Криса полнее…

– Иви… – хрипло выдыхает он.

И тут совсем рядом завыли волки. Хор серых хищников оглушил и вернул мой проклятый разум!

Что я делаю? Что я делаю, раздери меня Двуликий! Поддалась желанию, потеряла страх… Еще немного – и мы соединились бы во всех смыслах! Наше помешательство можно объяснить чем угодно – инстинктом, моментом, потерей разума! Но как я объясню то, что Иви-Ардена Левингстон – девственна!

Ведь Кристиан точно знает, что его сестра давно утратила этот досадный атрибут!

– Кристиан, нет! – я уперлась ладонями в его грудь. – Мы сошли с ума… Мы совершенно спятили! Оба!

Он втянул воздух возле моей шеи. Замер, дрожа.

И вдруг, откинув лапник, высунулся в дыру.

– Заткнитесь! – рявкнул хищникам февр.

К моему удивлению, стая смолкла. Крис какое-то время дышал, явно пытаясь прийти в себя. Потом залез обратно. Я вжалась в кору, пытаясь сделаться незаметной. Но февр рывком притянул меня к себе, обнял.

– Попытайся уснуть, – сипло пробормотал он. – Склирз! Никогда не думал, что однажды захочу по-волчьи завыть.

Словно в ответ на его слова, серая стая снова наполнила лес жуткими звуками. Я лежала, ощущая возбуждение Кристиана и свое собственное. И мрачно думала о том, что мы наделали. Что я наделала. И к чему все это приведет.

Может, легче выползти и самостоятельно скормиться зубастым хищникам?

Я хмыкнула, закрыла глаза и какое-то время просто лежала, слушая дыхание Криса. А потом мое измученное тело просто провалилось во тьму забытья.

– Иви, просыпайся.

Тихий голос живо выдернул меня из оков сна.

Я сонно моргнула, потянулась, но уперлась ногами в кору. И тут же все вспомнила. Знаки на песке, бушующее Взморье, Кристиан…

Зябко поежилась и открыла глаза.

– Доброе утро?

Поняв, что я проснулась, Кристиан отодвинул лапник, чтобы я могла выбраться наружу.

– Думаешь, доброе? – сипло проворчала я, когда в отверстие потек холодный воздух.

– Уверен, – рассмеялся февр. – Не только доброе, но и теплое! Солнце светит, и море успокоилось. Вылезай, Иви.

– Не хочу. Останусь в этом дереве и стану белкой, – буркнула я, выглядывая наружу. Яркий свет на миг ослепил. И снова я услышала смех Криса, похоже, у парня было хорошее настроение.

– В поваленных гревограсах частенько устраивают свои норы хищники, так что тебя мигом слопают. Вылезай.

– Сегодня ведь не слопали. Отвернись!

– Зачем?

– Отвернись, я сказала!

– Ну вот, а я рассчитывал на утреннее представление, – хмыкнул Кристиан. Но повернулся спиной.

Со вздохом я все-таки вылезла наружу, жмурясь от рассветного солнца. На стволе лежала моя одежда – к удивлению, почти сухая. Я торопливо ее натянула и замерла с занесенной ногой. Высушить одежду без огня невозможно. Если только…

– Крис! Ты что, сушил ткань на себе? – изумилась я. – И раз гревограсы так любят хищники… Ты держал над нами защитный купол? Всю ночь?

Обернулась, не веря, что он это делал. Сама я дрыхла, как сурок, а вот февр не спал, понимая, что вокруг стая волков и хищники почуяли нашу кровь. Удерживать тени Кристиан может – но только находясь в сознании. Значит, поспать ему так и не довелось.

Сумасшедший!

И почему меня так трогают его поступки? Нельзя об этом думать, нельзя восхищаться, нельзя, Вивьен!

Я обернулась и посмотрела ему в лицо.

Кристиан улыбнулся. Сам он уже был одет, только его штаны и рубашка выглядели влажными. Я прикусила губу, потому что ощутила желание обнять парня, прижаться щекой к его груди. Но, конечно, я этого не сделала, лишь отвела взгляд.

Кристиан указал на бревно, вертя в руках куски коры и куски ткани, оторванные от штанин.

– Сядь, попробую приделать это к твоим ступням. Выглядит жутко, но босиком ты далеко не уйдешь.

– А как же ты?

– Февров учат выживать в любых условиях, не переживай за меня. Хотя мне приятно твое волнение, – он насмешливо улыбнулся и присел, растёр мои ноги.

Я неожиданно смутилась от того, что они такие грязные, поджала пальцы. И почувствовала легкую дрожь в руках февра. Ему нравилось прикасаться ко мне. В горячих ладонях Криса ступни мигом согрелись.

А я снова вспомнила то, что было ночью. И покраснела.

– Мы пойдем через лес?

– Пойдем по берегу, я понял, в какой стороне Вестхольд. Сидеть тут не имеет смысла.

Кристиан сосредоточенно пытался приладить к моей ноге кору, а я смотрела на его склоненную голову. На темные волосы, аристократичные черты лица, тень ресниц на щеках. Вспоминала его прикосновения. И мучительно осознавала, что влипла. По самую макушку!

– Надо поговорить, – резко сказала я, и парень поднял голову. В свете утра его глаза казались невероятно яркими. Бесконечная бирюза!

– А я думал, ты так и будешь на меня глазеть, пыхтеть и молчать, – усмехнулся он.

– Я не пыхтела! И вообще! Ладно, неважно, – облизала губы и поймала взгляд Кристиана. И вспыхнувшее в нем желание. Откровенное. Жадное! Его пальцы сжались на моих ступнях, словно еще миг, и февр притянет меня к себе. А после – продолжит с того места, на котором ночью остановился!