– Ладно, Гуд, посмотрим на твой расклад от начала до конца! – процедил сквозь зубы шериф и повернулся к своим воинам: – А ну-ка, пленных сюда!

Троих разбойников подвезли к Веллендеру, и он неожиданно приказал своим дружинникам:

– Ты, ты и ты – снимайте кольчуги и шлемы. Остальным взять этих красавцев на прицел, чтобы не задергались. Развяжите их, нарядите в боевое облачение, да так, чтобы бармицы повыше закрывали лица. Перед этим, на всякий случай, заткните им рты. Едва ли их кто-то успеет услышать, но все же. Потом – снова в седла, руки связать впереди и прикрутить к луке.[42]Быстрее, быстрее, времени у нас, считайте, уже нет. Надеюсь, с того берега не рассмотреть, что мы здесь делаем: далековато. Готово? Отлично. А теперь, Фредерик, подай-ка мне арбалет!

Юноша без слов протянул ему заряженное оружие. Сэр Эдвин вскинул руку, сощурился и, слегка задержал дыхание. До верхней балки деревянного быка было, пожалуй, около двухсот пятидесяти туаз, и норманнский лук с его дальнобойностью оказался бы лучше арбалета[43], но кто же теперь таскает такие громоздкие луки в дальние походы? Слава Богу, этого грозного оружия нет и у разбойников – среди леса дальнобойный лук не особенно полезен. Шериф выдохнул, одновременно с выдохом нажав на спусковой крючок. Звон тетивы, и темная фигурка, нелепо взмахнув руками, полетела в бурлящую воду. Возможно, разбойник успел закричать, но на таком расстоянии крик заглушил шум реки.

Гул скачущего отряда приближался. Надо было спешить.

– Переправляемся! – скомандовал сэр Эдвин. – Вперед этих троих (он махнул в сторону пленных разбойников), пускай едут по одному, только не понукайте лошадей – пусть идут шагом. Следом – я, потом двое дружинников, потом его преосвященство. Фредерик, возьми в седло Изабель, ты за нее отвечаешь. Остальные – цепью, на расстоянии в половину туазы друг от друга. Пятерым арбалетчикам спешиться и встретить преследователей, если они покажутся вблизи. На расстояние выстрела из лука не подпускать! Переправляетесь, как только мы будем за пределами моста. Интересно, а нельзя ли спустить туда, откуда свалился малый с топором, кого-то из наших, чтобы он, когда мы все переправимся, как раз и вышиб опоры?

– Не получится, ваша светлость! – возразил один из самых опытных дружинников. – Это пришлось бы на веревке спускать человека с моста, иначе туда не добраться. А разве мы успеем? Вон, уж облако пыли показалось – скачут проклятые!

– Ты прав, Вэйн. Ладно, и так справимся. Пошли!

Трое пленных, кажется, поняли замысел шерифа – покуда на них надевали кольчуги, двое стали рваться из рук дружинников. Однако направленные в упор арбалеты вразумили их. И вот уже все трое едут шагом впереди отряда, вот приближаются к опасному месту. Шерифу, внимательно наблюдавшему за всадниками, показалось, будто доски стали трещать и прогибаться под копытами коней. Но нет, разбойники благополучно миновали середину моста.

– Ваше преосвященство, будьте осторожны, не показывайтесь из-за спин воинов, которые поедут впереди вас! – не оборачиваясь, крикнул Веллендер и неспешной рысью пустился вслед за разбойниками.

Мерная дробь копыт, раздавшаяся позади, убедила шерифа, что остальной отряд тоже благополучно следует за ними.

Пленники уже почти проехали мост до конца, когда в гуще кустов послышался свист – слишком знакомый, чтобы Веллендер его не узнал.

– Прикрыться щитами! – громовым голосом крикнул он. – Галопом – вперед!

Следом за свистом из кустов, с расстояния примерно в сотню туаз, вырвалось около двух десятков стрел. Почти все они были направлены в едущих первыми «воинов». Заметить подмену и понять, как их обманули, прятавшиеся в кустах разбойники не успели. Трое их товарищей упали с седел, не издав ни звука. Две стрелы чиркнули по кольчуге шерифа – одна задела локоть, вторая плечо, но кольчуга осталась цела. Еще две стрелы стукнули в щит Веллендера.

Как он и рассчитывал, ошеломленные тем, что никто из всадников не рухнул в реку вместе с центральной частью моста, а также и численностью отряда (они-то ждали только епископа и его охрану!), разбойники не сразу сумели перезарядить свои луки. Всего шесть или семь стрел рванулись с близкого расстояния навстречу бешено скачущим верховым, и лишь две стрелы попали в цель, ранив воинов. Вслед за этим Веллендер и его люди обрушились на засевших в кустах стрелков и сразу уложили нескольких ударами мечей.

Впрочем, остальные, опомнившись, бросились под прикрытием густых зарослей к спасительному лесу.

– За ними! Вперед! – крикнул шериф.

Он отдал этот приказ не с целью, как можно скорее уничтожить десяток с небольшим разбойников – Робина среди них не было, это сразу стало очевидно, да он и так в этом не сомневался. Но им самим лучше было сейчас оказаться среди деревьев, чтобы те, кто за ними гонятся, не получили возможности, спешившись, стрелять им в спину. На скаку в шайке Робина сумеют выстрелить двое или трое, да еще, разве, сам Робин.

Однако, здесь шерифа подстерегала новая неожиданность: его дружина еще не скрылась в лесу, а вслед ей полетела по крайней мере дюжина стрел. Двое дружинников упали.

– Арбалеты! – закричал кто-то из воинов. – У них арбалеты!

А вот это уже совсем невероятно! Арбалетов в шайке Гуда не было никогда, опять же, могли оказаться два-три… Но стрелы, вонзившиеся в стволы деревьев, упавшие в мох рядом со всадниками, были и в самом деле арбалетные, да и нельзя же выстрелить из рука на всем скаку, да еще попасть с такого расстояния – всадники едва миновали мост, а отряд шерифа уже почти в лесу, без малого в трех сотнях туаз от нападавших.

– Стоять! Спешиться! Занимаем оборону! Епископа и девушку под прикрытие! – отдал Веллендер сразу несколько приказов, соскакивая с седла и укрываясь за толстым стволом ближайшего вяза.

Впрочем, он тут же выглянул оттуда, чтобы увидеть нападавших и оценить обстановку.

И едва не разразился бранью… Изабель-то оказалась права: всадников было не меньше пятидесяти человек (это не считая тех, кто сидел в засаде!), кроме того человек двадцать из них были в кольчугах, в шлемах, со щитами. Воины-наемники, а вовсе не разбойничий сброд! Тем не менее, в предводителе этого странного отряда шериф тотчас узнал Гуда. Кто ж еще будет красоваться в кольчуге, напяленной поверх гамбезона, в германском шлеме-«шляпе», к которому, будто на турнире, приделано алое петушиное перо, да еще прилепит султан из таких же перьев на голову своему коню? Робин редко шел на открытые схватки – чаще он и его люди налетали на охрану проезжего люда из засады, но уж если выпадало драться по-настоящему, знаменитый разбойник не отказывал себе в удовольствии покрасоваться. Чего в этом больше: нарочитого презрения к врагу (вот он я – стреляйте!), или же боязни показаться не самым отважным? Кто ж его знает!