– Герцогиня Луиза де Клермон, – помог мне дворецкий. – Первая леди опочивальни ее королевского величества. Супруга герцога де Клермона, одного из маршалов Вестонии.

– Вот оно как… – задумчиво произнес я.

Очень интересно… А не та ли это герцогиня, которая так настойчиво желала выкупить у Часовщика лисий амулет? Любопытно…

– А ты случайно не знаешь, почему этот особняк был продан? – спросил я.

– Знаю, ваша милость, – мрачно произнес Марк Дюко. – В этом особняке скончалась старшая дочь герцогини. Маркиза Кристина де Клермон. Этот дом напоминал герцогу и герцогине о смерти любимой дочери, поэтому они решили продать его вашему отцу.

Хм, так просто взяли и продали родовой замок? Явно очень древний и наверняка построенный еще прапрадедами. Стены этого особняка видели много смертей членов клана де Клермонов. Хотя, о чем это я? Мне ли не знать, что значит потерять любимого человека…

– Грустная история, – вздохнул я, и мой взгляд зацепился за широкое настенное панно, вырезанное из красного дерева.

Я поднялся из кресла и подошел поближе к стене. Неизвестный резчик изобразил сцену охоты на лис. В нижнем правом углу деревянного барельефа была изображена лисья нора, два входа в которую были перекрыты охотниками и гончими псами. Но был еще и третий выход, о котором ни охотники, ни собаки не догадывались. Именно внутри этого прохода ползком в сторону лесного ручья пробиралось лисье семейство.

Впереди ползла гибкая лисица, за ней два маленьких лисенка, а прикрывал отход отец семейства, матерый лис с длинными клыками. Его голова была повернута в сторону брошенной норы. Лис был готов атаковать любого, кто бы осмелился последовать за его детенышами и самкой. Он угрожающе скалился, а в его взгляде я заметил усмешку. Он как бы показывал тому, кто сейчас разглядывал панно, мол, посмотри на этих болванов! Они вдруг решили, что хитрее меня. Ха-ха! Они думают, что у лиса только один запасной выход!

– Если мне не изменяет память, это панно было создано по заказу прадеда герцога де Клермона, – прервал мои размышления Марк Дюко.

– Столько новых деталей, – продолжил я свою игру. – Раньше я почему-то не замечал их.

– Точно подмечено, ваша милость, – кивнул дворецкий. – Я служу этому дому уже несколько десятков лет и каждый раз, когда смотрю на это панно, нахожу что-то новое в нем.

– Были же когда-то мастера, – поддержал его Бертран.

– Говорят, что резчик был артефактором, – добавил дворецкий. – Но это всего лишь слухи.

Хм… Я задумчиво склонил голову к правому плечу. Кстати… надо бы тут все тщательно просканировать. Я не я буду, если не найду в этой древней домине какой-нибудь тайник.

Перейдя на истинное зрение, я начал медленно осматривать сперва стену, потом пол и плинтус, и уже в конце перевел взгляд на панно. Вроде бы ничего… Хотя…

Стоп! Кажется, есть что-то…

– Ваша милость? – обеспокоенно спросил дворецкий и даже сделал шаг вперед.

– Что? – переходя на нормальное зрение переспросил я. – Что такое?

Я взглянул на обеспокоенные лица Бертрана и Марка. Причем в глазах моего камердинера я заметил искорки удивления и интереса. Он уже знал, что я могу видеть энергосистему предметов и живых существ и ему был знаком этот мой взгляд.

– Ваша милость, просто вы внезапно как-то мгновенно побледнели, – торопливо заговорил дворецкий. – Вам стало дурно?

– Нет, Марк, – отмахнулся я и улыбнулся. – Со мной все в порядке. Просто после возвращения домой на меня нахлынули воспоминания из детства. Я вспомнил отца…

Дворецкий скорбно вздохнул и деликатно промолчал.

Я же, демонстративно принюхавшись, поднял указательный палец правой руки и, улыбаясь, произнес:

– Эти умопомрачительные запахи из кухни напомнили мне, что я проголодался.

– Ваша милость, – спохватился дворецкий. – Позвольте вас покинуть, чтобы поторопить наших поваров?

– Отличная идея, Марк, – улыбнулся я.

Когда дворецкий вышел из кабинета, и мы с Бертраном остались одни, он тихо спросил меня:

– Вы что-то увидели, мой господин?

– Да, – кивнул я и вплотную приблизился к панно. – Видишь этот маленький резной листик? Это часть сложного магического механизма. Похож на дверной замок. Маны в нем осталось так мало, что я еле заметил его. Передай Жаку, что я хочу с ним поговорить после обеда. Этой ночью я попытаюсь привести в действие этот механизм. Лишние свидетели нам не нужны. И кстати, чуть не забыл…

Я развернулся на каблуках и с улыбкой посмотрел в глаза Бертрана.

– Думается мне, что пришло время навестить твоего друга детства, моего любящего дедушку. Как считаешь, он будет рад нас видеть?

Бертран ничего не ответил. Но его грустный вздох и скорбный взгляд были красноречивее всяких слов.

Обед был накрыт в столовой, соседствовавшей с каминным залом. Я сидел во главе изысканно сервированного длинного стола-сороконожки и с удовольствием, не забывая, естественно, об уроках Бертрана, отдавал дань мастерству моих поваров.

Агнес Кассо, старшая повариха, решила побаловать меня и приготовила все любимые блюда Макса. Ну, что сказать? В чём в чём, а в отсутствии гастрономического вкуса этого мелкого обормота обвинить никак нельзя.

Только вот количество блюд меня покоробило. Слишком много еды. На первый раз, так сказать, я закрою глаза на подобного рода расточительство, но впоследствии надо будет на забыть дать указания Марку, чтобы урезали меню раза этак в три.

Я мельком взглянул на сидящего рядом Жака, который с удовольствием уничтожал замысловатую композицию из нежных бараньих ребрышек. Нет, пожалуй, все-таки пусть урежут вдвое. Иначе рядом с этим проглотом мне грозит голодная смерть.

Пока обедал, меня не покидало чувство, что я играю роль в каком-то прекрасно срежиссированном спектакле. Отлично вышколенные лакеи, выстроившиеся у стены; дворецкий, словно дирижёр, невидимыми взмахами своей палочки руководящий подачей блюд и, будто читая мои мысли, предупреждающий любое мое желание; стол, накрытый по всем правилам местного этикета, изысканная еда – мне определенно начинала нравиться столичная жизнь.

Присутствие Жака за моим столом ни моего дворецкого, ни моих лакеев не удивляло. А если и удивляло, то они это искусно скрывали.

По сути, ни одной нормы не было нарушено. Жак, как представитель воинского сословия, согласно местным правилам сословного этикета, в случае приглашения имел право сидеть за столом дворянина без попрания чести последнего.

Просто, думается мне, в этом доме такое происходило нечасто, если не впервые. Мне как-то трудно было представить графа де Грамона или того же герцога де Клермона, сидящих за своим обеденным столом в компании бывшего ветерана, который не является дворянином.