Через несколько недель позвонил Скотт Уильямс, у которого до сих пор оставались спонсорские деньги команды «Чарльз Шваб». Он собирал команду из четырех человек для «Южного перехода» – приключенческой гонки мирового уровня с маршрутом в 450 километров, проходящим по Южному острову Новой Зеландии. Хочу ли я принять участие? Я поговорил с Пэм, и она посоветовала мне согласиться. Я сделал пометку в календаре, и мое настроение тут же улучшилось.

В мае наша команда, в которую входили два ветерана приключенческих гонок – Крис Хэггерти и Роб Джарделеза, – прибыла в Нельсон в Новой Зеландии. Крис, спецназовец ВМС США и наш главный штурман, на собрании за день до этого сказал, что требует от нас только одного: доверия. Если ему понадобится наше мнение, он нас спросит. В остальном, по его словам, наша задача заключалась только в том, чтобы идти вперед.

Мне понравилась такая прямота. Выходя на каяке в спокойные воды у пляжа Похара под молочным утренним небом, я чувствовал, что эта гонка будет сильно отличаться от эквадорской. И предчувствие меня не обмануло. Крис был опытным штурманом и вдохновляющим лидером. Когда мы допускали тактические ошибки, например, забирались не на ту гору, отчего нам приходилось спать прикованными к скалистому обрыву, никто никого не обвинял. Для меня это была большая честь – находиться рядом с такими людьми. Мы вместе преодолевали трудности, приободряли уставших и помогали друг другу. Наша сплоченность помогла нам занять десятое место в общем зачете и прийти первыми из американских команд.

Мы настолько притерлись друг к другу, что решили вместе с Нэнси Бристоу принять участие в следующей гонке «Рейда Голуаз» по Тибету и Непалу. 29 апреля 2000 года я вместе со своими товарищами стоял на Тибетском плато, на высоте четырнадцать тысяч футов, и в ожидании начала гонки смотрел на увенчанную крутыми зубцами гору. Я был уверен, что наша команда достойна войти хотя бы в десятку лидеров.

Первая часть маршрута, небольшой подъем на гору, вывела нас прямо к монастырю тринадцатого века. Дети улыбались и приветствовали нас радостными криками; монахи в гранатовых облачениях невозмутимо взирали из украшенного флагами двора. Мне казалось, что мы выглядим глупо в своем высокогорном снаряжении; наш ускоренный шаг предполагал, что мы заняты чем-то важным. Мне хотелось ненадолго остановиться и рассказать им, что буддийская философия – особенно идеи о том, что страдание и желание можно победить самосознанием, состраданием и мудрыми поступками, – в каком-то смысле спасла мне жизнь, будучи частью восстановительной терапии. Вместо этого, тяжело дыша и обливаясь потом, я стеснительно выдавил из себя несколько «намасте» [15] и поспешил дальше.

К тому времени, как мы добрались до развалин древних стен у вершины, высота заставила нас перейти на шаг. Мы упорно переставляли ноги, приближаясь к контрольному пункту, где нам предстояло пересесть на горные велосипеды. С вершины мы видели белые пики Эвереста и Чо-Ойю над серовато-коричневыми холмами на юге. Нэнси, Крис, Скотт и я сделали передышку, чтобы насладиться видом. Роб стоял согнувшись, опираясь ладонями на колени.

Потом мы сели на велосипеды, но сильный встречный ветер и мягкий песок на тропе делали поездку почти невозможной. Несколько раз нам приходилось слезать с велосипедов и идти пешком. Единственное утешение состояло в том, что команды впереди нас поступали так же. От разреженного воздуха у меня кружилась голова и наливались свинцом ноги, но Робу, похоже, было еще труднее. Он переставал крутить педали и падал. Крис уговорил его отдать на время свой рюкзак.

– Он говорит, что ничего не видит, – сказал Крис нам, оглядываясь, чтобы убедиться в том, что Роб его не слышит. – У него все размывается перед глазами. Не знаю, может, ему песок в глаза попал.

Со временем стало понятно, что ситуация ухудшилась. Когда мы слезли с велосипедов и пошли пешком, Роб с трудом ориентировался в пространстве и не мог идти по прямой. Мы поняли, что нужно обратиться за помощью.

Мы вернулись к предыдущему контрольному пункту, и врачи гонки проверили уровень кислорода в крови Роба. Их вытянувшиеся лица были красноречивее всяких слов – показатели оказались шокирующе низкими. Он страдал от серьезного отека легких, и его быстро поместили в переносную компрессионную камеру. У меня сердце разрывалось при виде того, как он лежит в этом похожем на гроб сооружении, – Роб был одним из самых выносливых и сильных людей, каких я знал. Примерно через час его состояние улучшилось, но ему посоветовали немедленно спускаться вниз, в область более насыщенного кислородом воздуха. Робу выделили осла и местного проводника из шерпов. Мы наблюдали за тем, как он удаляется по тропе.

– Смотри только по барам не ходи! – крикнул ему Крис.

Роб поднял одну руку, не оглядываясь.

– И что теперь? – спросил я, когда Роб скрылся из виду.

Мы понимали, что, потеряв одного члена, мы официально сошли с гонки, но, как и в Эквадоре, могли продолжать путь просто так, ради опыта.

– Я тоже спущусь, – сказал Крис. – Прослежу за тем, как там Роб.

Я понимал его желание остаться с другом. Но без Криса наша группа лишалась штурмана. Теперь нам троим оставалось решить, что делать дальше. Я сильно устал и по лицам Нэнси и Скотта видел, что они тоже измотаны. Я мог бы сказать: «Мы так старались дойти до этой точки. Давайте пойдем дальше». Мог бы предложить в качестве штурмана себя, убедить Скотта и Нэнси в том, что не следует упускать возможность получить потрясающие впечатления и насладиться прекрасными видами. Но вместо этого мы немного помялись, пожали плечами, погрузили вещи в фургон и подготовились к долгой поездке до финиша.

Никогда я настолько не жалел о принятом решении. Каждый раз, как мы проезжали мимо выкладывающихся по полной команд, я опускался на сиденье, чтобы меня не увидели. Подскакивая на кочках в этом «автобусе стыда», я поклялся себе, что никогда больше не покину гонки.

К началу 2003 года к моему «послужному списку» добавились три гонки «Эко-Челлендж» (Борнео, Новая Зеландия и Фиджи), гонка «Рейд Голуаз» (Вьетнам), чемпионат мира канала Discovery (Швейцария) и еще несколько мероприятий. Меня преследовали разъяренные крокодилы, глодали пиявки и обливали пометом летучие мыши. Я засыпал на велосипеде, просыпался с тарантулом в спальном мешке, переворачивался на порогах класса V [16] и свисал на веревке со скалы. Я заразился лептоспирозом, искупавшись в реке, загрязненной испражнениями свиней; мои окровавленные ступни медсестра по ошибке погрузила в раствор кислоты; несколько раз у меня развивалась сильная опрелость, называемая «обезьяним задом». Но я не покинул ни одну приключенческую гонку.