Мы вышли из ресторана и принялись ловитьтакси. Мы смотрелись как-то нескладно. Со вкусом одетая Люська, в туфлях натоненьких шпильках, и я – в спортивном костюме и кроссовках, вся какая-топомятая и невыспавшаяся. Назвав адрес, мы плюхнулись на заднее сиденье, я взялаЛюську за руку и закрыла глаза. Я подумала об Артуре и о том, что я совсем нехотела с ним ссориться. Я ведь всегда относилась к нему с пониманием иоставляла за ним право выбора. Я не мечтала заполучить его любым способом, лишьбы моя взяла, захватить трофей и, ошалев от радости, размахивать им намысленном параде победы. Я просто была с ним рядом, всегда могла на негорассчитывать и никогда от него ничего не требовала. Я просто была рядом иуважала его за то, что он на меня не давил. Но сегодня… Сегодня он на менянадавил…

Как только мы подъехали к особняку, я мысленноперекрестилась и зашла внутрь. То, что в доме недавно кто-то побывал, хорошобыло видно даже невооруженным глазом. Пепельница, стоявшая на столе в гостиной,была доверху наполнена окурками. Горы пустых бутылок и пепел на полу говорили отом, что, пока я сидела в СИЗО, кто-то повеселился здесь на славу, чтоназывается, оторвался на полную катушку. Взяв пустую бутылку из-под дорогойводки, я повертела ее в руках и, не выдержав, со злостью швырнула в стену.Бутылка разбилась, и мне стало гораздо легче на душе.

– Танька, ты что творишь? –непонимающе посмотрела на меня Люська.

– Тут кто-то очень хорошо повеселился.Какое право имела родня Вадима заходить в дом в мое отсутствие?

– Ну как… Ты под следствием, кому отойдетдом, неизвестно…

– Как это неизвестно?! Этот домпринадлежит мне по завещанию. Или они считают, что завещание не имеетюридической силы?! Этот дом мой, а значит, сюда никто не смеет зайти без моеговедома.

– Наверное, родственники принялисьоспаривать завещание. Они посчитали тебя убийцей и решили, что ты больше неимеешь никаких прав на этот дом.

Я усмехнулась, плюхнулась на диван и поджалапод себя ноги.

– Родственники просчитались. Они ипредставить себе не могли, что меня оправдают. На деле получилось так, что вовсей этой истории жертва не Вадим, жертва я. Я выжила просто чудом, а этот дом…Это всего лишь сотая доля той компенсации, которую я должна получить послевсего того, что мне пришлось пережить.

Люська немного замешкалась, села прямо наподоконник и вновь заговорила с предельной осторожностью, с какой онаразговаривала со мной в последнее время:

– Танюш, а может, гори все оно синимпламенем.

– Что именно? – Я не сразу поняла, кчему клонит Люська.

– Да дом этот, будь он неладен. У тебя жеесть свой домик, и притом совсем неплохой. Хоть и небольшой, но такойсимпатичный, а самое главное, что, кроме тебя, он больше никому не нужен. Тычувствуешь там себя спокойно. Это же так важно. Там ты в безопасности.

– Люська, я что-то не пойму, к чему тыклонишь.

– К тому, что натерпишься ты снаследством Вадима… Ой, натерпишься… А это здоровье. А здоровье никакимиденьгами не компенсируешь.

Я прищурила глаза и почувствовала, как менязахватывает нервное возбуждение. Затем тяжело задышала и принялась говорить,пытаясь не потерять при этом самообладание.

– Люсь, я что-то опять не врубаюсь… Тыпредлагаешь мне от всего отказаться?!

– Ну да, что-то вроде того, –нерешительно ответила Люська.

– Да я что, сумасшедшая, что ли?! В нашевремя от полученного наследства может отказаться только законченный идиот! А яне идиотка! Я нормальная женщина и, как любая нормальная женщина, хочу обладатьтем, что мне досталось по праву. Особенно после того, как я узнала о том, чтомой муж хотел меня убить и я выжила только по счастливой случайности. Да еслихочешь знать, то это наследство является компенсацией за тот моральный ущерб,который мне нанес мой покойный муж, и за ту шумиху, которая порочит мое честноеимя. Ты хоть можешь себе представить, что значит находиться под следствием?!Это страшно. Ты даже представить себе не можешь, как это страшно! Ты не спишь,не ешь и даже не знаешь, выкарабкаешься ты или нет. А самое ужасное – боятьсятого, что тебя осудят, просто осудят, и все, потому что все обстоятельствасложились против тебя и от этого никуда не деться. Никуда! И ты хочешь, чтобыпосле этих бессонных ночей в слезах, этих унизительных допросов я сдалась?! Тыхочешь, чтобы я потерпела поражение?! Да никогда в жизни! Эти гребаныеродственнички еще пожалеют, что со мной связались. Они открестятся от этогонаследства, как от какой-нибудь проказы. Они уже ничего не будут хотеть!Ничего!

– Танюш, я тебя во всем понимаю иподдерживаю. Но подумай, стоит ли бороться за наследство, на которое так многопретендентов…

– Каких претендентов? На это наследствотолько один претендент – я.

– Но родственники, дети, жены?

– Родственники, дети, жены пустьотдыхают. Если о них не захотел позаботиться Вадим, то почему о них должназаботиться я?!

– Знаешь, а я бы на твоем месте поберегласвои нервы и здоровье. Вернулась бы в свой дом, и пошло оно все к черту.

– Ты бы поступила так, потому что ты нена моем месте и потому что у тебя никогда не было наследства.

Я задумалась, помолчала несколько секунд изаговорила вновь:

– Если родственники приходили в дом,значит, у них есть ключи. Завтра же поменяю замки. Люська, а как в дом попалаты? Адвокат сказал мне, что ты тоже туда приходила, рылась в вещах Вадима, покане нашла статью. Знаешь, эта статья мне помогла. По крайней мере после того,как ты отдала ее адвокату, он понял, что в этом деле не все так гладко. Далеконе все. Она заставила его посмотреть на это дело с совсем другой стороны. Какбы увидеть изнанку. Но расскажи, как ты попала в этот дом?

– Когда я узнала, что с тобойприключилось, – взволнованно затараторила Люська, – я поняла, чтодолжна хоть чем-то тебе помочь. Мне непременно захотелось обследовать дом.Понимаешь, мной руководила интуиция и было какое-то странное предчувствие. Язнала, что должна что-то найти, только не знала, что именно. Когда я подъехалак дому, то даже не думала, что я в него попаду. Я думала, что просто подергаю дверьи уйду ни с чем. Я дернула дверь, а она открылась… Я просто не поверила своимглазам. Я зашла внутрь и громко крикнула: «Есть кто-нибудь?» – но мне никто неответил. Ты знаешь, мне было страшно. Мне хотелось уйти. Но потом я подумала,что если в доме никого нет, то я не могу вот так взять и уйти. Сюда могут зайтиграбители и унести все, что им только захочется.