– Криминальная! – с трепетом поправила его Соня. – В приемной тебя ждет старший уполномоченный Саркисян. Выйдешь или его сюда пригласить?

– Пригласи.

Сонечка кивнула и убежала. А Салах, быстро умывшись и едва ополоснув грудь и подмышки, оделся и покинул ванную.

Старший уполномоченный Саркисян уже ждал его.

– Здравствуйте, – поприветствовал он Салаха. – Могу я задать вам пару вопросов?

Тот кивнул и подошел к столику, на котором стояли чайник с зеленым чаем и пиалы. В жару именно чай лучше всего утолял жажду. Причем теплый.

– Вам налить? – спросил он у полицейского.

– Нет, спасибо.

– Зря отказываетесь. Это самый лучший иранский сорт. Мне присылают его дальние родственники – мой отец оттуда родом.

– Тогда с удовольствием попробую.

Салах разлил чай по пиалам. Сам он пил его несладким, но Саркисяну предложил сахар и цукаты.

– Вы знаете Мэри Крисмас? – задал первый свой вопрос полицейский, отхлебнув чаю. Он так же, как и Салах, пил его несладким.

– Это радиоведущая?

– Совершенно верно.

– Слышал ее голос. Приятный. Но лично незнаком.

– Вы являетесь ее поклонником?

– Нет. Мне больше Ларик Ларионов нравится. Но я вообще нечасто слушаю радио. Работаю много, а тут у нас релаксирующая музыка звучит в записи.

– То есть вы хотите сказать, что не звонили в эфир радиостанции, где работает Мэри, и не писали ей СМС?

– Конечно, нет.

– Не звали ее на свидания, не угрожали ей?

– Как я могу звать на свидание женщину, которую в жизни не видел? И почему я должен ей угрожать? Болтает она в эфире и болтает. Мне до нее дела нет.

– С телефона, зарегистрированного на вас, совершались звонки и писались эсэмэки.

– Какой номер?

Саркисян продиктовал.

– Я им давно не пользуюсь. Тарифный план не подошел. Да и связь оказалась не лучшей. Я сим-карту и выкинул.

– Давно?

– Да с полгода как…

– Принято. Вчера в двадцать часов вечера где вы были?

– Тут. От меня последний клиент в десять ушел.

– Бессонницей не страдаете?

– Я так за день выматываюсь, что отрубаюсь, только голову на подушку кладу.

– Песня «Зурбаган» нравится?

– Не знаю такую. Как вам чай?

– Приятный. – Левон сделал маленький глоток. – Скажите, а вы сим-карту где выбросили?

– Разве я помню.

– Не в салоне?

– Нет. Точно нет. А к чему эти вопросы? Я имею право знать.

– На Мэри Крисмас было совершено покушение вчера вечером. Она чудом осталась жива.

– Я тут ни при чем, поверьте… и проверьте.

– Обязательно.

– У вас все? А то меня там уже клиент ждет.

– Пока все. Алиби ваше мы проверим.

– Мне боятся нечего. До свидания.

Когда полицейский ушел, Салах обхватил голову руками и погрузился в воспоминания, вдруг всколыхнувшиеся.

Его учитель был слепым. Он слабо видел с детства. Зрение падало с каждым днем. И к сорока годам он его потерял совсем. Но, ослепнув, он обрел свой дар. Зрячий он делал массаж хорошо, но и только. А лишившись возможности видеть, стал делать его гениально. Оказалось, что зрение только мешало ему чувствовать человеческое тело. Оно его отвлекало, а порой обманывало.

Салах был сыном человека, которого слепой мастер вытащил с того света. У отца были проблемы с позвоночником, приведшие к неподвижности, и он медленно угасал. Отца показывали врачам, но те ничем не помогли. Твердили о сложной операции, которую можно сделать только за границей. Но откуда у семьи Салаха деньги на это? И попросить их не у кого: все родственники и знакомые такие же бедняки. Поэтому относительно молодой мужчина медленно умирал, лежа на тахте.

О чудо-массажисте семье больного рассказал один приезжий родственник. Посоветовал съездить к нему. Ни на что особенно не надеясь, Салах с мамой повезли отца к слепому массажисту. И свершилось чудо! Тот поднял его на ноги. Салах, благодаря спасителя, схватил того за руки и начал их целовать. Чудотворец отстранил губы парня от своих кистей, но не вырвал их из пальцев Салаха. Более того, он начал исследовать их: ощупывал, оглаживал, мял, сгибал. Парень испугался. Решил, что с его руками что-то не так, и массажист почувствовал это.

– Я болен? – ужаснулся Салах. – У меня артрит?

– Нет, ты здоров…

Но ему не верилось!

– Если я болен, то вылечите меня, умоляю! Отец пока еще слаб, он не сможет работать, а в нашей семье, кроме меня, нет мужчин. Я единственный кормилец, на стройке вкалываю… – взмолился парень.

– Я же сказал, ты здоров, – повысил голос чудотворец. – А на стройке тебе вкалывать – грех.

– Почему?

– Руки испортишь. Они у тебя и так уже огрубели.

– Но мне больше негде работать. А деньги нужны…

Слепой ощупал его лицо.

– Сколько тебе? Семнадцать?

– Двадцать исполнится через три месяца.

– Взрослый уже, жаль…

– Почему?

– Ученика хочу взять. Мастерством делиться нужно. Я уже стар. Умру не сегодня завтра. А кто будет людям помогать? В округе никого, кроме меня, нет. Бестолковый фельдшер да бабка-травница. Но что они могут сделать с такими, как твой отец? Ничего.

– И вы хотите взять меня в ученики?

– Хотел. Руки у тебя хорошие. Но ты уже мужчина. А мне нужен мальчик. Лет десяти-двенадцати. Он быстрее впитает знания. И не будет отвлекаться на девушек. У тебя-то только они на уме, так ведь?

– Нет. Я много работаю, мне не до них.

– Девственник?

– Да, – со стыдом признался Салах.

– Что ж… Ладно. Можно попробовать. Уж очень хорошие руки твои. Все в них есть: и сила, и тепло. Только мозоли пусть сойдут. Не ходи на стройку. Те деньги, что вы мне привезли, себе оставьте. Не возьму их. Через две недели приезжай. Ждать тебя буду…

И Салах через две недели приехал, как было велено.

Учение началось в тот же день и продлилось полтора года. За это время Салах превратился в прекрасного массажиста, но… Чудотворцем не стал. Таких, каким был его отец, на ноги поднимать не научился. Его прикосновения не столько лечили, сколько доставляли удовольствие. Наверное, поэтому к Салаху рвались не больные, а здоровые и зажиточные. Его гонорары стали превышать те, что получал мастер.