Но Настя брала каждое яблоко, долго терла под водой, промокала бумажным полотенцем и клала на тарелку. Затем приходил черед следующего. Настя ревностно следила за тем, чтобы яблоки в тарелке лежали красиво. Так делала Оля, когда ей было пять лет. Красота заботила ее куда больше конечного результата. Вера опять почувствовала необъяснимое тепло и нежность к девушке – та была совсем ребенком.

– Оля, замешивай тесто, – попросила Вера дочь.

Та прекрасно знала рецепт пирога. На одной из полок отыскала большую щербатую миску и терку. Взяла муку, масло и сахар и принялась натирать брусок масла на терке, время от времени макая его в муку, чтобы натертое масло не слиплось в комок.

Вера тем временем кинула вариться курицу – сделает суп. Пока бульон закипал, тонкими полосками нарезала кусок корейки и принялась чистить картошку. Поставила сковороду на огонь – за то время, что будут жариться шкварки, сделает тесто на драники. И хотя сама Вера тяжелую еду не жаловала, сегодня у них гости, среди которых есть мужчина, и его следует накормить мясом.

Погруженная в процесс натирания картофеля, Вера чувствовала странное умиротворение, будто бы последняя деталь мозаики встала на место и картина сложилась. В городском доме у нее не возникало таких чувств. Несмотря на все старания, она всегда оставалась там чужеродным элементом. А в этом убогом домишке все было по-другому.

Но это неправильно. Она не принадлежала этому месту. Ее место в городе, в комфорте, в огромном доме, а не в этой избушке. Но чувство не исчезало. Был ли тому виной свежий воздух, вперемешку с птичьим гомоном струящийся из распахнутых окон, был ли это тот самый особенный, еще немного прохладный, но уже уверенный запах «весны», которая пришла и больше никуда не уйдет, или две молодые девушки, щебечущие о милых пустяках, – Вера не знала. Но впервые за долгое время ей было хорошо и спокойно.

Спустя час все было готово. Настя пошла за Петром. Оля широко улыбалась. Вера отметила, что на щеках дочери появился румянец, глаза горят, а рыжие волосы окутывают плечи медью – Оля становилась краше день ото дня.

Петр не заставил себя долго ждать. Пришел с банкой вишневого компота и поставил на стол:

– Алкоголь мы не пьем, нам нельзя, поэтому вот, тоже домашний, – он обнял жену за плечи. Та счастливо улыбнулась.

Петр пристально смотрел на Веру. Взгляд смоляных глаз обжигал – у Веры молодой человек вызывал чувство беспокойства. Он напоминал тлеющий уголь, который сам остынет, если его не трогать. Но стоит подбросить пару листков бумаги на тлеющую черную поверхность, как разгорится пожар.

Чтобы отвлечься от нелепых мыслей, Вера ловко открыла банку и разлила компот по щербатым чашкам.

– Прошу к столу! – объявила она.

Все четверо с трудом разместились вокруг небольшого столика, заботливо покрытого новой клеенкой.

Вера разлила по тарелкам суп. Едва попробовав суп, Петр и Настя разлились комплиментами.

– Что вы туда положили? Ничего вкуснее в жизни не ел. – Петр с искренним восхищением уставился на женщину, которая еще утром показалась ему грубой и неприятной. Впрочем, если она так всегда готовит, то ей можно простить очень многое.

– Да так, просто травы всякие. – Вера присела за стол и попробовала суп. Ну что ж, действительно хорош. В городе с продуктами из супермаркета такого вкуса было невозможно добиться.

– Научите меня? – попросила Настя.

– И меня, – быстро добавил Петр, и Настя, не выдержав, рассмеялась.

– Он мне не доверяет, хозяйка из меня никакая, – пояснила девушка, – за меня папа всегда все делал. Вот я такая и выросла, ни к чему не приспособленная.

– Как же вас в село занесло? – с интересом поинтересовалась Оля.

Петр нахмурился. При ближайшем рассмотрении он оказался старше, чем показалось Вере изначально. Пожалуй, за тридцать.

– Город убивает людей, – тихо ответил он и снова принялся за еду.

Настя продолжила щебетать:

– Мы с Петей хотели деток, а как их в городе растить? Страшно! Все загазованное, дышать нечем, машины вокруг, зелени никакой практически. В районе, где мы жили, даже толком площадок нет детских. А еда? Курица гормональная в супермаркете? Пластиковые овощи и фрукты?

Настя говорила без пауз, словно повторяла чужой заученный текст, не вкладывая в него душу и собственный смысл. Несложно было догадаться, что она лишь произносила слова Петра. Сама Настя мыслила другими категориями. Вера скорее поверила бы ей, если б она сослалась на возможность качаться в гамаке и любоваться одуванчиками. Аргумент с гормональной курицей никуда не годился.

– Ну кур можно покупать в селе или завести дачу, не обязательно переезжать в глушь. Тем более что вы работали и учились. – Она решила немного поддать жару, чтобы добиться правды.

– Работать можно и здесь, – с легким раздражением возразил Петр. Резоны Веры явно расходились с его собственными убеждениями. – Свежий воздух ребенку ничего не заменит. Мы уже решили – никаких УЗИ и прививок малышу, ничего такого, что может ему повредить, – с напором произнес он.

Настя притихла и поглаживала рукой огромный живот.

– И рожать мы будем дома, – припечатал Петр, – все должно быть естественно.

– Вы риски вообще понимаете? – не выдержала Вера.

Она, родившаяся и выросшая в селе, всю жизнь крутившаяся в народной медицине, не раз видела, как люди умирали, отказавшись от благ цивилизации. Особенно это касалось женщин и детей. Мать и бабку часто звали на роды или приносили им умирающих младенцев. Вере приходилось ассистировать, и она прекрасно знала – здесь все зависит от везения. И частенько, вместо того чтобы наслаждаться самыми счастливыми и трепетными моментами в жизни, мать и дитя вполне могут отправиться на местное кладбище. Сама она, когда подошел срок, даже не раздумывала – пошла рожать в роддом.

– Мы все прекрасно понимаем, – неожиданно ожесточился Петр, – восемь месяцев читали специальную литературу, изучали опыт других матерей, смотрели соответствующее видео. У домашних родов масса преимуществ перед больничными. У нас уже все готово – новая ванная, нужная музыка, я изучил технику массажа.

– А, ну-ну, – скептически протянула Вера и встала, чтобы сменить тарелки и положить гостям порцию драников со шкварками.

Мельком бросила взгляд на бледное лицо Насти. Девушка не выглядела такой же убежденной, как муж. Скорее покорной. Похоже, у бедняги просто нет выбора. Вере стало жаль Настю.

– Желаю вам удачи, но это должно быть обоюдное решение. Рожать все-таки не вам, а Насте, – разумно возразила Вера, ставя первую тарелку перед Петром.

Тот сидел, положив сжатые в кулаки руки на стол. Казалось, еще секунда – и он встанет и уйдет.

– Ешьте, не стесняйтесь. – Вера взяла другую тарелку, чтобы положить порцию еды Насте, но Петр все-таки встал, резко отодвигая стул.