хватали и отвозили на сборные пункты молодых людей и мужчин среднего возраста. Афганские части и подразделения постоянно были недоукомплектованы. Состав большинства подразделений был ниже номинального. Например, численность дивизии могла составлять примерно тысячу человек, что было в 10 раз меньше допустимого[141]. Что касается личного состава, то призывники из деревень в основном были неграмотны. У остальных уровень образования также был невысок. Главным для них было то, что в их страну с оружием в руках пришли «неверные», которые теперь диктовали, как им жить, служить, работать, обрабатывать свою землю. Подчинение чужеродной силе всегда вызывало у афганцев комплекс ее отторжения, начиная со времен А. Македонского.

Ислам, привнесенный арабами и укоренившийся в стране начиная с середины VII века, придал этому комплексу еще большую силу и устойчивость к любой агрессии извне, с какими хорошими намерениями ни ступала бы на их землю нога вооруженного чужеземца. Еще больше этот комплекс укрепили расправы над мусульманским духовенством и совершенно непродуманные реформы новой послеапрельской власти с навязыванием пролетарской диктатуры в стране, где пролетариата почти не было, и противоречащей исламу земельной реформы. Молодые глубоко верующие крестьяне, мобилизуемые в армию, изначально были недовольны действиями чуждого им правительства, и у них не было никакого желания тянуть тяжелую солдатскую лямку и погибать за его интересы. Кроме того, в первые годы войны бытовые условия в афганской армии были очень тяжелыми. Жили солдаты в основном в глинобитных постройках из кирпича-сырца, спали на полу казарм на привезенных из дома матрасах. Общая столовая и кухня у них отсутствовали. Пищу готовили себе сами в котелках на костре.

Как писал генерал-полковник В.А. Меримский, который в первой половине 80-х годов был заместителем маршала С.Л. Соколова, возглавлявшего Оперативную группу Министерства обороны на территории Афганистана: «Малочисленность и разбросанность гарнизонов (афганских войск) не позволяли вести боевую подготовку и воспитательную работу. В это же время такие условия были благоприятны для воздействия вражеской пропаганды на личный состав»[142]. Среди военнослужащих афганской армии активно распространялись листовки и пропагандистские материалы всевозможных исламских комитетов, в том числе от имени видных представителей мусульманского духовенства, призывавшие к войне с «неверными». И эта пропаганда была весьма действенной. Порой целые части и подразделения афганской армии поднимали мятеж и в полном составе переходили на сторону моджахедов.

Первое крупное выступление против новой власти в Афганистане произошло в марте 1979 года, еще до ввода советских войск на территорию Афганистана. В г. Герат на сторону исламистов перешли 5 тысяч военнослужащих 17-й афганской пехотной дивизии. Поддержанные другими жителями Герата, они захватили весь город, за исключением аэродрома. Одними из первых при этом были убиты и, по сути, растерзаны толпой военный советник дивизии Николай Бизюков и его переводчик.

Вскоре после ввода советских войск в Афганистан восстали и перешли на сторону противников центральной власти мотострелковый и артиллерийский полки афганской 20-й пехотной дивизии. При этом были убиты советник и переводчик командира артиллерийского полка. Тела их были изувечены до неузнаваемости[143].

В середине января в результате бунта в одной из афганских артиллерийских частей были зверски убиты 3 советских военных советника[144].

Считается, что в конце 1980 года в Афганистане находилось уже 1600 –1800 военных советников, среди них – до 80 генералов, а всего за годы войны в Афганистане отслужило и отработало около 8000 военных советников, специалистов и переводчиков, не считая советников КГБ, погранвойск и МВД[145].

В г. Гардез в феврале 1980 года был сорван мятеж, готовившийся в батальоне связи 12-й пехотной дивизии, где командиры трех взводов призывали военнослужащих отказаться служить «неверным» и перейти на сторону «правоверных мусульман»[146].

Афганские военнослужащие, впрочем, как и советские военные советники и переводчики в афганской армии, проходили службу в тяжелых бытовых условиях, что в ряде случаев наряду с пропагандистским воздействием являлось причиной резкого недовольства, неповиновения, дезертирства, мятежей в афганских частях и их перехода на сторону противника. Так, во второй половине февраля 1980 года 2-й пехотный батальон 18-го пехотного полка 25-й пехотной дивизии в г. Хост отказался участвовать в боевой операции и воевать против своих же мусульман. Свой отказ военнослужащие батальона обосновали тем, что у них было плохое обеспечение продуктами питания, зимним обмундированием, и тем, что их в течение длительного времени не подменяли на боевых позициях. И таких случаев на протяжении афганской войны было достаточно много.

Действительно, снабжение частей и гарнизонов афганской армии, разбросанных в разных частях страны, было организовано крайне неудовлетворительно. Местные афганские власти не уделяли этому должного внимания. К примеру, афганский полк в г. Ургун провинции Пактика с находившимися в нем советскими советниками снабжали необходимыми для жизни грузами только два раза в год из-за сложности проводки колонн в этот город. Какую-то часть провизии подвозили вертолетами.

Кроме того, подменять афганских солдат и офицеров, участвовавших в боевых действиях, порой было просто некому из-за большого дезертирства и дезорганизации в афганских войсках. Положение, несмотря на усилия, прилагавшиеся советскими военными советниками на всех уровнях, включая генералитет Оперативной группы Министерства обороны во главе с маршалом С.Л. Соколовым, не выправлялось. Численность более половины пехотных дивизий к концу 1983 года составляла от 34 до 56 % полагающегося по штату личного состава. Путем «отлова» молодежи и мужчин разных возрастов в 1983 году удалось насильно мобилизовать 81 тысячу человек. При этом за это же время из афганской армии дезертировало более 34 тысяч солдат и офицеров и «практически пополнение составило 48 тысяч вместо предусмотренных 130 тыс. человек»[147].

Советники и переводчики в афганских частях были никем и ничем не защищены. Многое зависело от того, насколько правильно и одновременно убедительно они могли выстраивать свои взаимоотношения с командиром и офицерами части, внушать им уважение к себе своими знаниями, поведением, разъясняя своим «подсоветным» ситуацию, складывающуюся в стране и за ее пределами. При этом следовало терпеливо и доходчиво разъяснять своим подопечным суть предлагаемых ими решений и действий.

В ряде случаев нашим военным советникам не хватало терпения и выдержки, чтобы спокойно, корректно вести работу со своими подсоветными, не навязывая им силовым порядком свои собственные решения, что вызывало негативную реакцию со стороны подсоветных.

Кроме дезертирства в афганских частях, еще бо́льшую угрозу представляло предательство афганских военнослужащих непосредственно на поле боя, что также было нередким явлением. При этом находившиеся на передовой советские советники и переводчики могли быть обстреляны не только «душманами», но могли получить пулю в спину также и от своих подсоветных. Так, в августе 1981 года в 10 километрах от аэродрома Баграм во