Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начальствующие в силу своего положения имеют власть, но недопустимо этой властью злоупотреблять. Чем выше начальник, тем бо́льшую ответственность за других он несёт, тем больше он должен отдавать себя другим: Кто хочет между вами быть бóльшим, да будет вам слугою (Мф. 20, 26).
В святоотеческой литературе можно найти полезные советы для начальствующих. Так, к примеру, авва Дорофей, живший в VI веке, советует: «За случающиеся же проступки не слишком негодуй, но без смущения показывай вред, происходящий от проступка. Если нужно сделать выговор, то обращай внимание на лицо и выбирай удобное время. Не взыскивай строго за малые проступки, как будто сам ты совершенно праведен, и не часто обличай, ибо это тягостно и привычка к обличениям приводит в бесчувствие и небрежение. Не приказывай властительски, но со смирением… Когда брат тебе сопротивляется, удержи язык твой, чтобы отнюдь ничего не сказать с гневом, и не позволяй сердцу твоему возвыситься над ним».
К сожалению, в руководителях частных предприятий иногда приходится видеть такой никак не исчезающий из нашей действительности тип «барина-самодура», который за любую провинность готов драть чубы своим подчинённым. Видимо, сознание власти сильно портит характер таким людям. Поэтому давайте чуть подробнее поговорим о человеческом гневе и раздражительности. Ведь гнев возникает тогда, когда человек считает себя правым, а другие почему-то не признают эту правоту.
ГЛАВА 6
КАК БОРОТЬСЯ С ГНЕВОМ И РАЗДРАЖЕНИЕМ
Давно замечено, что человек в гневе становится не властен над собой, практически перестаёт себя контролировать. Поэтому ещё древнеримский мудрец Гораций сказал, что гнев — это кратковременное безумие. Гневливый человек на короткое время как будто лишается рассудка, впадает в болезнь. Пройдёт гнев, и человек вполне здоров и вменяем до следующей вспышки гнева.
К сожалению, в состоянии гнева человек может совершать поступки, которые никогда бы не позволил сделать себе в обычном состоянии, а у окружающих чаще всего он вызывает смех и жалость, конечно, если гнев не направлен на них. Лучше не попадаться под горячую руку гневливца. Потом когда он остынет, то часто жалеет или может пожалеть о своём необдуманном и горячем поведении. Но ведь сказанного и сделанного уже не вернёшь. Гнев страшен тем, что нарушает драгоценный мир и покой души человеческой. И вернуть этот мир бывает потом очень непросто. Как в анекдоте — ложечки нашлись, а осадок остался.
Но что же это за чувство такое? Имеем ли мы на него право? Или оно недопустимо никогда и ни в каком виде? Но будет ли лучше бесконечно подавлять его в себе? Оно ведь похоже на бурлящий котёл, кипяток и пар которого могут и сорвать крышку.
Гневается человек тогда, когда кто-то поступает не так, как хотелось бы гневливому, не исполняет его воли. То есть корень этой духовной болезни в своеволии: человек живёт по собственному хотению и хочет навязать свою волю другим, чтобы и другие жили по его законам. Значит, борясь со своим своеволием, давая право людям поступать не по нашей указке, ошибаться, приобретать собственный опыт, мы можем научиться справляться со своим гневом. Но как быть, если ты — начальник и в твои обязанности входит не только устанавливать правила, которым должны следовать твои подчинённые, но и непременно требовать от них исполнения? Если начальник не будет эти обязанности исполнять и начнёт всё терпеть, его попустительство быстро приведёт к распущенности и недисциплинированности весь коллектив. Может быть, всё-таки иногда гневаться нужно?
В христианском учении существует понятие праведного гнева, то есть такого гнева, который допустим, а иногда и просто необходим. Возьмём такой пример: на ваш дом напали разбойники, они собираются не только ограбить, но и лишить жизни вашу жену и детей. Будете ли вы пытаться в этот момент достичь самой высшей христианской добродетели — смирения, будете ли вы бороться со своим чувством гнева, который в вас естественно возникнет, или дадите гневу волю и возьмёте в руки оружие для защиты своих близких? Конечно, мы взяли для примера крайнюю ситуацию. В жизни ситуации бывают и проще, и сложнее, и каждый раз придётся испытывать себя и своё сердце на соответствие христианскому поступку.
Каков же в данном случае критерий этого соответствия? Какое чувство двигало Давидом, когда на вызов «Кто хочет сразиться с Голиафом?» он ответил: «Я хочу!» Им двигало не желание, чтобы все вокруг поступали по его воле и указке, им двигало желание истребить грех. Оно отличается от желания попустить грех, как-то смириться с ним (ну подумаешь, кто-то слегка ворует, слегка лжёт, водит кого-то за нос, ну подумаешь, по телевизору развращают нашу молодёжь или рекламируют непотребное). Получается, что существует праведный гнев, но существует и неправедная терпимость.
Если христианин видит грех, он должен хотеть его истребить, и это нормально. Другое дело, что первое оружие, припасённое у него на этот случай, вовсе не злость и раздражение, не пистолет и кнут. И бороться, прежде всего, он должен не с человеком, а с его грехом. Истребление же человека, как мы видим, допустимо только в тех крайних случаях, когда по-другому остановить разгулявшийся грех другого невозможно.
Как правильно в обычной, повседневной, бытовой и рабочей жизни стараться истребить грех, который мы по своему положению начальствующего должны исправить в других? Тут есть некоторые критерии, расставляющие всё по местам.
В первую очередь надо испытывать праведный гнев по отношению к себе, к своему греху, и только во вторую — к грехам других людей (если мы видим, что в отношении своего греха у нас это чувство молчит, а в отношении грехов ближних оно активно вопиет, то ясно, что дело здесь нечисто). А первое оружие праведного гнева, направленного на других, — это… любовь.
Вот как пишет в своей книге «Беседы о страстях и покаянии» протоиерей Григорий Нейфах: «Любовь, милость — это есть главное оружие, которым праведный гнев вооружается с охотой. Когда мы ненавидим, казалось бы, грех ближнего нашего, мы можем, мысленно проверяя своё сердце, представить: а вот что, если попробовать исправить его любовью? Если нам сразу станет как-то неприятно, не по себе в сердце нашем, значит, нам только кажется, что гнев наш праведный».
Справедливое замечание или увещевание, сделанное не
