– Ну, почти, значит что-то видели. Так что?

Марта неопределенно пошевелила пальцами.

– Тот, что выбежал первым, клянется, что всадил нападавшему в спину минимум две пули. Правда подтвердить не может – убийца в этот момент прыгал через ограждение крыши.

Выставив перед собой ладонь, Марта предупредила вопрос Кинби:

– Нет, тела не нашли. И охраннику показалось, что у киллера были крылья.

После этих слов Кинби понял, что точно знает, какой именно предмет пытался продать покойный Паланакиди.

Над столиком повисло долгое молчание. Марта пила, курила, опустив голову выдувала длинные струйки сизого дыма, и смотрела, как они разбиваются о столешницу на отдельные завитки и тают.

Потом, не поднимая глаз, сказала:

– Мне плохо. Поедем отсюда?

В квартире Кинби она бессильно осела на скамеечку в прихожей и застыла.

Осторожно сняв с Марты ботинки, Кинби ее подхватил на руки и понес в спальню. Раздел, закутал в одеяло, сам, не раздеваясь, лег рядом и уставился в темноту.

Марта нашарила его руку, ухватилась, как обиженный ребенок, и тихо заплакала.

Под утро она ушла. Выплакавшаяся, пришедшая в себя.

Лейтенант полиции Марта Марино – собранная, внимательная, и очень злая.

Кинби долго лежал, закинув руки за голову, и смотрел в темноту.

Пока не рассвело.

* * *

Шесински похоронили рано утром. Поскольку он не поклонялся ни одному из Домов Воцарения, то над гробом сказали несколько слов начальник управления – высокий грузный храт Меес'к, и Марта – неестественно прямая, непривычно тонкая в парадной синей форме с белой траурной повязкой.

Сухо треснули залпы.

Меес'к пролаял команду «Смирно», гроб тихо опустился в могилу.

Ощутив чей-то взгляд, Марта незаметно оглянулась.

На вершине холма, теряясь в тени деревьев, стояла неподвижная фигура в черном. Лицо скрывал шлем, с опущенным зеркальным забралом.

Увидев, что Марта смотрит на него, Кинби вскинул руку, отдавая честь, развернулся и исчез. Раздался отдаленный рев мощного мотоциклетного двигателя, и над кладбищем снова разлилась напоенная солнцем тишина.

За похоронами наблюдал не только Кинби. В Доме Тысячи Порогов, откинувшись в мягких креслах, смотрели на картину, транслируемую, застывшим в трансе, астралотом, Олон и Хранитель Порогов.

Уловив поворот головы лейтенанта Марино, Хранитель скомандовал передвинуть фокус за ней. Посмотрев, как салютует и исчезает Кинби, отпустил, щелкнув пальцами, астралота, и, задумался, положив острый подбородок на сплетенные пальцы.

– Он может представлять серьезную угрозу?

– Не думаю, – осторожно ответил Олон, – но, его необходимо жестко контролировать. Наша попытка его убрать была организована исполнителем излишне поспешно, теперь Кинби окончательно понял, что вовлечен во что-то серьезное. Насколько я знаю это существо, он воспринял нападение крайне болезненно, поскольку пострадали близкие для него люди.

– Может ли он принести нам пользу? – все также задумчиво спросил Хранитель.

– Да, может, – куда более уверенно ответил Олон, испытывая некоторое облегчение оттого, что его попытка переложить неудачу покушения на мистера Джонсона, удалась.

– Каким образом?

– Подкинем ему дезинформацию, вынудим к активным действиям. Полиция, да и не только она, будет сейчас пристально следить за ним. За это время, я надеюсь, нам удастся получить недостающую информацию для модификации Ангельской Звезды.

Хранитель Порогов наставил на Олона тонкий, похожий на щупальце, палец:

– Не стоит беспокоиться о том, что не входит в область вашего понимания, уважаемый Олон. Вы должны обеспечить мне и другим мастерам Темных Ступеней нормальные условия для работы. Остальное – не ваша забота. Мы поняли друг друга?

– Безусловно, мастер. – поднявшись, Олон согнулся в поклоне. Его пробил пот, и он надеялся, что Хранитель этого не заметит.

– Вот и замечательно. А ваша мысль о создании некоторой неразберихи в городе весьма удачна. Это даст нам возможность провести заключительные испытания.

– Кстати, – добавил Хранитель, – может быть, стоит дать дезинформацию не только Кинби, но и еще кому-нибудь? Пусть мелочь режет друг друга, пока мы заканчиваем подготовку?

* * *

С кладбища Кинби поехал в свою контору. Его мутило, тело казалось липким и скользким, перед глазами плыли черные пятна, но существовать пока было можно. Правда, сколько это продлится без снадобий, которыми снабжали его во время Войн Воцарения армейские знахари, вампир не знал.

Но времени на отдых не было.

Сидя за столом Юринэ – единственным, оставшимся относительно целым предметом мебели, Кинби неловко перебирал бумаги, шипя от злости, когда не получалось ухватить неловкими в перчатках из грубой кожи пальцами, очередной листок.

Надо было навести хотя бы какое-то подобие порядка и унести из разгромленной комнаты некоторые досье, прежде, чем вызывать рабочих для ремонта. Конечно, всем этим будет заниматься Юринэ, но оставлять бумаги в неохраняемой комнате не годилось.

Спасибо Марте – до приезда Кинби у дверей дежурил полисмен, обмотавший вокруг перил террасы и остатков двери желтую ленту и усевшийся с дробовиком на стул у порога.

Но держать пост все время Марта, конечно же, была не в состоянии.

Уложив распухшие от бумаг картонные папки в одну коробку, Кинби принялся сваливать в другую диски и кристаллы из стола Юринэ.

Кольт оказался в руке Кинби раньше, чем он почувствовал, что по ступенькам кто-то поднимается. В который уже раз, он разозлился на самого себя за эту дневную беспомощность – нежданный гость успел почти дойти до верхней площадки, не скрываясь, скрипя ступенями, а он даже ухом не повел.

Кто-то застенчиво, чуть слышно, постучал в дверь. Кинби чуть не расхохотался от такой абсурдной вежливости, но сдержался. Прижавшись к стене, слева от остатков двери, направил дуло в сторону проема и крикнул:

– Войдите!

Жалобно скрипнув, перекошенная дверь заскребла по полу. В щель боком протиснулся очень высокий и очень худой ангел.

Кинби тихонько убрал пистолет в кобуру:

– Здравствуйте, почтенный. Что привело вас ко мне?

Грациозно повернувшись, ангел склонил голову в легком поклоне,

– Чикарро пропал.

На несколько секунд в разгромленной комнате воцарилось тяжелое молчание. Наконец Кинби прошел к развалинам своего стола, выгреб из них относительно целый стул, принес и поставил перед столом Юринэ. Жестом пригласил посетителя присаживаться, уселся и сам.