Мелани опустилась на колени и с любопытством рассматривала последнюю памятную вещь, оставшуюся от Ингрид. Головки шурупов в корпусе были поцарапаны и изношены, словно компьютер часто разбирали и снова собирали. Когда Мелани осторожно подвинула его к себе ладонями, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, одна стенка со стуком отвалилась. Мелани посветила внутрь корпуса фонариком.

Так как Герхард любил мастерить и «прокачивать» ее компьютер, она знала, как он выглядит изнутри. Обычно большая часть системного блока была пустой. Но только не здесь! В корпусе находились кабель, металлическая пластина и прочие штуки, которые она никогда не видела ни в одном компьютере.

Как-то раз Герхард вытащил из озера Нойзидлер недалеко от кемпинга микроволновую печь и сварил из нее фигуру, которую назвал Телепузик. Механизмы в компьютере Ингрид напоминали внутренности той микроволновки.

Мелани быстро достала из кармана телефон, осветила фонариком конструкцию и другой рукой сделала несколько фотографий. Снимки получились не самые удачные, но техник сможет разобраться. Лучшее фото Мелани отправила по почте Герхарду. Когда письмо ушло, она позвонила мужу.

Ее колени уже болели от неудобной позы. По лбу стекал пот.

«Ну же, подойди к телефону!»

Наконец Герхард ответил:

– Черт возьми, где тебя носит?

– Я в подвале Клариного дома.

– Почему ты разговариваешь шепотом?

Она не ответила.

– О нет, только не говори, что проникла туда без разрешения.

– Я отправила тебе фото по мейлу.

– Ты одна в доме?

– Да.

– О господи! – воскликнул он. – Тебя на минуту нельзя оставить… О’кей, я только что получил фотографию.

– Что ты думаешь?

– Подожди…

Через несколько секунд он снова был на линии.

– Похоже на магнетрон микроволновой печи. Что ты там вообще делаешь?

– Эти детали находятся внутри компьютера Ингрид. – Мысли путались у нее в голове. – Возможно ли, что компьютер генерирует микроволны, когда его включают в сеть и загружают?

Герхард фыркнул.

– Я что, Альберт Эйнштейн? Не могу так просто сказать. Нужно поближе рассмотреть эту штуку.

– Это невозможно, – прошептала она. – Я могу только попытаться сделать более качественные фотографии.

– Забудь, это ничего не даст. Нужно загрузить компьютер.

Мелани опасалась включать прибор в розетку и нажимать на кнопки.

– Что ты там, собственно говоря, делаешь? Ты что, вломилась в дом? – Герхард звучал уже не просто обеспокоенно, а взволнованно. – Немедленно выбирайся оттуда!

– Я должна сначала изучить компьютер.

– Что, если придет Брайншмидт и застанет тебя там?

– У меня больше не будет такой возможности.

– Тогда возьми компьютер с собой, – предложил Герхард.

– Ты с ума сошел? – вырвалось у нее.

– Ты зашла так далеко, теперь уже все равно.

– Возможно, ты, как журналист, и можешь позволить себе подобную выходку, а у меня нет ордера на обыск.

– В таком случае я бы сказал, что из нас двоих ты сумасшедшая, – ответил он. – Сколько у тебя осталось времени?

– Брайншмидт с Кларой ночуют сегодня у его матери, но, конечно, он может вернуться в любой момент, если что-то забыл.

– Тогда тебе нужно немедленно убираться из дома. Но возьми компьютер с собой!

– Нет.

– Если он заметит, что ты была в подвале, а в системном блоке окажутся улики против него, Брайншмидт избавится от компьютера.

Вполне возможно. А Брайншмидт обязательно заметит! Потому что Мелани не могла запереть террасную дверь снаружи. Она стала кусать ногти.

– Я могу внимательно изучить компьютер только дома, – сказал Герхард.

– Помолчи секунду, мне нужно подумать, – перебила его Мелани. Вообще-то она надеялась найти следы исчезновения Клары, вместо этого в голове у нее сейчас мелькали самые дикие мысли о смерти Ингрид. Но как бы Мелани ни очаровывала верховного прокурора и судью Хиршмана, у нее нет шансов получить ордер на обыск этого дома. Но чтобы выяснить больше о причинах смерти Ингрид, она должна забрать компьютер. Герхард прав! Даже если она рискует тем, что обнаруженные улики нельзя будет использовать ни в одном судебном процессе. В худшем случае это будет означать, что обвиняемого оправдают.

– Ну что? – торопил Герхард.

Мелани услышала по телефону, как залаяла Шейла.

– Я должна придерживаться законов.

– Непостижимо! Подумай, ты уже проникла в чужой дом.

– Но даже если мы найдем какие-то доказательства, то не сможем ими воспользоваться, потому что они ничего не будут значить в суде.

– Этот запрет использования незаконно полученных улик действует только в Германии, но не у нас, – напомнил он ей.

– Да, но любой адвокат обвинит меня в том, что я произвела дома какие-то махинации с компьютером, потому что Ингрид была моей лучшей подругой. Верховный прокурор отберет у меня это дело. И не только. Я подвергнусь дисциплинарному наказанию, на меня могут завести уголовное дело и даже уволить. – Она замолчала. – Что мне делать?

– Ты должна решить, что для тебя важнее, – прозвучал лаконичный комментарий Герхарда. – Ты хочешь это выяснить или нет?

Шейла снова залаяла.

– Я пойду на это. – Она завершила разговор, сунула телефон в карман и натянула перчатки.

Вторые врата Ада

«Я задыхаюсь, мои легкие горят от боли. Хотя дождь тонкими иголками впивается мне в лицо, а холодный ветер продувает насквозь, по спине у меня течет пот. Температура воздуха не выше нуля. Мое дыхание замерзает, а колени слабеют уже после второго шага. Она тяжелее, чем я думал.

Ее тело постоянно соскальзывает с моих узких плеч, и мне приходится ее снова поднимать. Ее тазовая кость врезается мне в затылок. По крайней мере, она не сопротивляется. Если начнет, в кармане у меня есть хлороформ.

Ветер колышет камыши по обе стороны причала. В лужах поднимаются волны. Чайка кружит в поисках укрытия. Она мой единственный свидетель. Наконец я вижу, где кончается деревянный причал. Доски стали скользкими от дождя. Я хватаюсь за перила, чтобы перевести дух, потом иду дальше.

Лишь на несколько секунд сквозь затянутое небо пробивается солнечный луч. Косой светящийся столб опускается вниз и теряется на горизонте. Я уже чувствую запах моря.

Вперед!

Наконец причал заканчивается. Я насквозь промок, вода заливает мне глаза, затекает в рот, я ощущаю вкус соленой воды, и мне кажется, что на плечах у меня двойной груз. В захолустной хижине не горит ни один огонек.