Молча слушал Сусаноо.

– Жаль мне, бесконечно жаль тебя, – сказал он наконец. – Я не знаю, что за тварь этот змий, но все же попытаюсь убить его, уничтожить совсем такую гадину.

– Нет, – отвечал старик, – страшное задумал ты дело. Будь он обыкновенный змий, то, может, и управился бы ты с ним, но у этого громадного змия восемь голов, недаром же и зовется он Восьмиглавый, а длиной он больше восьми долин. Страшен, ох как страшен змиище этот, и несдобровать тебе, если свяжешься ты с ним.

– Пусть будет у него восемь, пусть будет девять даже голов у него, но ведь он всего только змий. Какой же он противник мне! И потерплю ли я, сын богов, чтобы тварь эта одолела меня?! Перестаньте же плакать. Я во что бы то ни стало сокрушу его.

Трепет объял старика и старуху, когда они узнали, что перед ними сын богов.

– Сын богов! Ты? Но зачем ты здесь?

– Так уж случилось. Знайте, я младший брат великой богини Аматэрасу, бог Сусаноо.

– Так ты бог Сусаноо! Давно уже слышали мы о тебе. Ну, конечно, тебе легко управиться со змием, с двумя, с тремя даже. Какое счастье, что мы встретились с тобой! Теперь мы сохраним свою дочь.

Охваченные беспредельной радостью, до земли склонились челом старики перед Сусаноо и начали умолять его спасти им дочь.

Тогда Сусаноо приказал старику, чтобы он налил сакэ восемь сосудов дополна и поставил их под утесом у реки, а наверху утеса посадил бы свою дочь, Инаду-химэ, устроив так, чтобы лицо ее ясно отражалось на поверхности сакэ, налитого в сосуды.

– Ты же, – сказал он девушке, – сиди здесь неподвижно и не беги, когда даже придет змий.

Наладив все хорошенько, он спрятался сам за утесом и с минуты на минуту начал поджидать появления змия.

Стало смеркаться, за горы закатилось ярко сияющее солнце, и глубокий мрак наступил повсюду. Откуда ни возьмись, засвистал и загудел ураган, неся с собой запах крови, потоками хлынул свирепый ливень. Уныло, мрачно и жутко было кругом. Но вот из-за противолежащей горы показалось что-то, словно громадные ярко-красные вишни; их было шестнадцать. Не вишни только были то, то были глазища змия, по два на каждой из восьми его голов.

– Идет, идет, – прошептал Сусаноо, прячась за утесом, и обнажил свой короткий, в десять обхватов руки длиною, меч.

Затаив дыхание, стал он поджидать змия, приготовившись напасть на него, как только он подойдет поближе.

Быстро подвигался вперед змий, высунув язык в надежде полакомиться Инадой-химэ и ничуть не подозревая, что за угощение приготовлено ему. И вот подошел он наконец к восьми расположенным в ряд сосудам, в которых отражалось лицо девушки.

Не обладал змий мудростью, недаром же он был гад. Ему и в голову не приходило, что это устроено только так, что лицо девушки отражается в сакэ. Приняв ее изображение за настоящую Инаду-химэ, он опустил все свои восемь голов в восемь сосудов и с удовольствием начал лакать сакэ. А в сакэ положено было дурманящее зелье; против него не устоял даже такой, как змий. Он быстро опьянел и, свалившись тут же подле сосудов, захрапел вовсю.

– Пора теперь, – прошептал Сусаноо, наблюдавший за всем происходившим.

Он выскочил из-за утеса и, кинувшись на змия, с размаху рубанул его. Проснулся змий и, оскалив клыки, с грозной бранью устремился на Сусаноо, чтобы пожрать его. Но он был пьян, а противником его был сын богов, и не мог тягаться с ним змий. Через несколько мгновений он был уже убит. Убит был громадный Восьмиглавый змий, и излилась кровь его в воды реки Хи, и покраснели воды реки, словно не вода текла там, а красная краска, бэни.

Боясь, чтобы змий не ожил, Сусаноо начал рубить на куски его мертвое тело от головы до хвоста. Он рубил уже хвост, когда зазвенел его меч и выкрошилось лезвие его. Удивился бог и начал резать хвост вдоль, по длине его. Там оказался красивый меч. Необычайно обрадовался Сусаноо такой находке. Тщательно обмыв меч, он взял его себе, а потом преподнес его сестре своей, богине Аматэрасу. Муракумо-но цуруги[98] назван был этот меч, и поныне составляет он одно из трех священных сокровищ Японии[99].

Впоследствии, когда божественный Ямато-такэ[100] покорял восточных варваров, он удалил от себя пущенный ими огонь, выкосив вокруг себя траву мечом, который назван был Кусанаги-но цуруги; это и есть тот самый меч.

Покончив со змием, сокрушив его, Сусаноо остался в Идзумо. Он построил себе дворец, взял Инаду-химэ в жены и жил с нею в любви и согласии.

Тот храм в Идзумо, что называется ныне Идзумо-но Оясиро[101], есть именно храм бога Сусаноо; там поклоняются ему, там приносят ему жертвы.

В давние времена жил-был в провинции Инаба белый заяц. Сначала он жил на острове Окиносима, но у него появилось непреодолимое желание попасть непременно в Инабу; и вот каждый день выходил он на морской берег и устремлял свои взоры в сторону Инабы. Случилось, что однажды подплыл к этим местам громадный крокодил. Заяц тотчас же заметил его.

«Вот и отлично! – подумал он. – Не попросить ли крокодила перевезти меня в Инабу? Впрочем, нет. Он, пожалуй, не согласится, если начать просить его так прямо. Лучше обмануть его как-нибудь». Придумав что-то, заяц закричал:

– Какая чудная погода! Не правда ли, господин крокодил?

Крокодилу в его одиночестве было скучно, а заяц говорил так любезно, так приветливо… Он сейчас же подплыл поближе:

– Э, да это ты, господин заяц! Скучно, должно быть, тут тебе одному?

– Нет, нельзя сказать, чтобы так уж скучно. Погода стоит хорошая, вот я и пришел сюда прогуляться. Пойдем, пожалуй, погулять вместе!