— Послушайте, это просто смешно. — Я тут же села и умоляюще посмотрела на нее. — Вы не можете не понимать, что ваш господин нарушил закон. Никого нельзя удерживать где-либо насильно! Прошу, позвольте мне уйти!

Служанка недовольно вздохнула и выразительно поджала губы. По всей видимости, она сама не была в восторге от своей роли надсмотрщицы, но обсуждать со мной действия своего хозяина не собиралась.

— Хотя бы позвольте передать записку моим родным! — взмолилась я. — Они так переживают! Моя бедная несчастная мама… У нее больное сердце…

И я притворно зашмыгала носом, сделав вид, будто собираюсь заплакать.

В действительности я сильно сомневалась, что у моей матери вообще оно имелось. Нет, где-то в глубине души она любила своих детей. Но очень, очень хорошо скрывала это. И, понятное дело, намного больше месси Леонелла Райчер, для друзей просто Нелла, любила себя.

Но я предполагала, что служанка понятия не имеет о сложных отношениях, царящих в нашей семье. Тем более она была в возрасте. А пожилые люди обычно любят, когда дети уважают и почитают своих родителей.

Я прикрыла лицо ладонями, сама при этом продолжая наблюдать за служанкой через неплотно сомкнутые пальцы. Неужели ее сердце не дрогнет при виде беспокойства дочери за здоровье матери?

Как и следовало ожидать, служанка забеспокоилась. Она уже сложила на поднос тарелки, но не уходила, глядя на меня. И в ее обычно бесстрастных глазах читалось явное сочувствие.

— Моя матушка, — всхлипнув, чуть слышно прошептала я, стараясь не переигрывать. — Я так за нее волнуюсь! Если с ней что-нибудь случится, я никогда не прощу себе…

— Хорошо, хорошо! — Служанка скривилась, будто от сильной боли. — Я позволю вам написать записку. Но, чур, никаких подробностей! Ясно?

Я обрадованно подпрыгнула на кровати и закивала, показывая, что все поняла.

Служанка поставила тяжелый поднос на столик и принялась рыться в карманах белоснежного накрахмаленного передника. Через пару секунд она выудила огрызок карандаша и какую-то смятую бумажку.

— Пиши! — приказала она, положив это перед собой.

Я с радостью схватила предложенные письменные принадлежности и задумчиво почесала карандашом кончик носа. Итак, что мне написать матери? Я не сомневалась, что она немедленно покажет полученную записку Дейку или Рочеру. Скажет, что ей неохота разбирать мои каракули. А мои братья достаточно сообразительны и поймут, что я хотела, но не смогла написать между строк.

Ох, как много я желала написать! Конечно, было бы намного проще, если бы служанка позволила мне прямо указать на Лоренса как на моего похитителя. Но она наверняка внимательно прочитает мое послание к родным. Поэтому придется выкручиваться.

— Быстрее! — поторопила меня служанка.

Я еще раз почесала кончик носа в поисках вдохновения. Затем нагнулась и застрочила.

«Милая, любимая мамочка! Я жива, здорова и никак не пострадала в результате похищения».

Во-первых, братья обязательно заподозрят неладное, увидев столь ласковое обращение к матери. Сама Нелла запрещала нам называть ее так. Издавна в нашей семье было заведено, чтобы мы обращались к ней исключительно по имени. Во-вторых, я прямо написала о том, что меня похитили, а не о том, будто сбежала сама. Главное, чтобы служанка не заставила меня вычеркнуть последнюю строчку!

После чего протянула сложенную записку служанке, глядя на нее до омерзения честным взглядом. Хоть бы она не заподозрила ничего дурного!

Женщина пробежала глазами две коротких строчки раз, другой, явно в поисках подвоха. Затем пожала плечами и убрала записку с карандашом в передник.

— Ладно, сделаю благое дело, — проворчала она. — Мне самой не по нраву то, что затеял господин Лоренс. Ох, доиграется он когда-нибудь с огнем! Точнее, один раз уже доигрался, аж шрамы остались. Самое главное — было бы из-за кого так рисковать!

И уничижительно посмотрела на меня.

Я пропустила столь нелестное замечание мимо ушей, внутренне ликуя от крохотной победы. Подумаешь, не нравлюсь я служанке Лоренса! Не очень-то и хотелось, говоря откровенно. Как будто я тут по доброй воле нахожусь и ей глаза мозолю!

Служанка взяла тяжелый поднос и отправилась к дверям. Вышла, и я опять откинулась на подушки. Все, что могла, я уже сделала. Остается только ждать.

Никогда бы не подумала, что так скучно просто сидеть и ничего не делать. Служанка даже не подумала принести мне какую-нибудь книгу из обширной библиотеки Лоренса. Поэтому мне ничего не оставалось, как глазеть в окно в ожидании ни пойми чего.

Солнце повернуло на закат. Тени в углах комнаты становились все длиннее и длиннее, но ничего не происходило. Двор оставался таким же пустынным. Если там и скрывался кто-нибудь, кто ожидал, когда я совершу попытку бегства, то он умело прятался. В коридоре тоже было тихо. Однако я не сомневалась, что Альфред там. Стоит у стены и напряженно буравит голодными волчьими глазами дверь. Я чувствовала его взгляд даже из-за закрытой двери.

Наконец, в комнате стало настолько темно, что я пробудила ото сна магическую пластину. Уменьшила ее яркость до самого минимума.

От открытого окна тянуло свежестью и прохладой летнего позднего вечера. Но я не стала его закрывать. Хоть какая-то иллюзия свободы.

Наконец я решила, что Лоренс вообще не придет этим вечером. Наверное, останется на работе с ночевкой, расследуя побег, который сам организовал. Ну и ладно, не очень-то и хотелось его видеть. Опять, наверное, кричать начнет и обвинять во всех мыслимых и немыслимых грехах.

Стоило мне так подумать, как в коридоре послышался знакомый голос. Я мгновенно насторожилась, соскочила с кровати и прислушалась. Ага, Лоренс все-таки решил навестить свою несчастную пленницу. Поздоровался с Альфредом, за что-то поблагодарил.

Беседа велась настолько тихо, что я ничего толком не расслышала. Очень хотелось подкрасться к двери и прильнуть к ней ухом, но я боялась, что в самый неожиданный момент она распахнется. Тогда я в очередной раз выставлю себя перед Лоренсом в смешном и глупом виде.

Впрочем, разговор не продлился долго. Прошло не больше минуты, как в комнату вошел Лоренс.

Королевский дознаватель выглядел настолько довольным жизнью, что я немедленно его возненавидела пуще прежнего. Стало быть, выставил из меня преступницу и радуется. У, какой нехороший человек!

— Добрый вечер, месс Беата, — поздоровался Лоренс.

Снял с себя шляпу и повесил ее на дверную ручку. Провел рукой, затянутой в перчатку, по волосам, приглаживая их. При этом он стоял так, чтобы мне была видна лишь правая половина его лица, не затронутая огнем.

— И что все это значит? — выпалила я. — Зачем ты выкрал меня из управления?

— Это не я вас выкрал, — спокойно парировал Лоренс. — Это вы осуществили дерзкий побег, который, несомненно, войдет в историю как одно из самых наглых и удачливых преступлений. Как говорится, боги любят смелых. Надеюсь, вы будете польщены, когда узнаете, что до вас еще никому не удавалось подобное.