Сюзанна, конечно, знала ответ. Материнство застлало Миаглаза.

— Почему они не позволят мне растить его? — пронзительно воскликнулаМиа. — Кто с этим справится лучше? Кто справиться с этим лучше, Миа, котораясоздана только для того, чтобы родить сына и вырастить его?

— Но ты — не просто ты, — указала Сюзанна. — Ты — какблизнецы Кэллы, да и практически все остальное, с чем мои друзья и ясталкивались на этом пути. Ты — одна из двойни, Миа! Я — твоя вторая половина,твоя связь с этим миром. Ты смотришь на него моими глазами, ты дышишь моимилегкими. Я должна вынашивать твоего малого, потому что ты этого не можешь, нетак ли? Ты так же бесплодна, как те большие парни. А как только к ним попадеттвой ребенок, этот Суперразрушитель, они избавятся от тебя, тем более, что дляэтого им потребуется лишь избавиться от меня.

— Они мне обещали, — на мрачном лице читалось упрямство.

— Встань на мое место. Встань на мое место, прошу тебя.Представь себе, что я — это ты, а ты — это я. И что бы ты подумала, когда ясказала бы о таком вот обещании?

— Я бы посоветовала тебе перестать трепать языком!

— Кто ты на самом деле? Где, черт побери, они тебя взяли?Или ты откликнулась на газетное объявление: «Требуется суррогатная мать,высокое вознаграждение, короткое время найма?» Кто ты на самом деле?

— Заткнись!

Сюзанна встала на колени, наклонилась вперед. Это положениевсегда доставляло ей массу неудобств, но она забыла и про неудобства, и пронедоеденную ягоду в руке.

— Давай! — в голосе зазвучали скрипучие нотки Детты Уокер. —Давай, сними со своих глаз повязку, сладенькая, точно так же, как ты заставиламеня снять ее с моих! Скажи мне правду и плюнь дьяволу в глаз! Кто ты на самомделе?

— Я не знаю! — вскричала Миа, и со скал под ними раздалисьответные крики то ли шакалов, то ли гиен, только крики эти были смехом. — Я незнаю, не знаю, кто я, этот ответ тебя устраивает?

Конечно же, он Сюзанну не устроил, и она уже собраласьнадавить сильнее, когда заговорила Детта Уокер.

5

И вот что сказал Сюзанне другой ее демон.

«Крошка, тебе нужно об этом немного подумать. Она-то неможет, тупа, как пробка, не умеет читать, едва умеет считать, не была вбольше-чем-доме, не была в никаком доме, но ты-то побывала, мисс Одетта Холмсучилась в Колумбийском университете, жемчужина ты наша океанская, так что утебя-то с мозгами полный порядок. Во-первых, ты должна подумать о том, как оназабеременела. Она говорит, что трахнула Роланда, чтобы добыть его „вафлю“,потом превратилась в мужчину, в демона говорящего круга, залила ее в тебя, воттак ты и начала вынашивать ребенка, жрать все дерьмо, которая она впихивалатебе в рот, но какую роль играла в этом она, вот что хотела бы знать Детта. Какполучилась, что она сидит с толстым пузом, прикрытым этим грязным одеялом?Может это тоже… как там ты его называешь… метод визуализации?»

Сюзанна оскалилась. Ее глаза сощурились. Видела ли это Миа,Сюзанна не знала. Но увидела, как она, несомненно, услышала вдруг частьмонолога Детты. Какую часть? Сюзанна ставила на то, что небольшую. Словечкотам, словечко здесь. Вот, пожалуй, и все. И в любом случае, Миа действительновела себя, как мать младенца. Младенца Мордреда! Очень все это напоминалокомиксы Чарльза Аддамса [45].

«Мало того, что она беременна, — мурлыкала Детта, — так иведет себя, как заботливая мамаша, все ее мысли только о будущем ребенке, тутты совершенно права».

Холодная рука протянулась и сжала запястье Сюзанны.

— Кто это? Та, что со скрипучим голосом? Если так, прогониее. Она пугает меня.

По правде говоря, она все еще пугала и Сюзанну, ночуть-чуть, не так сильно, как в раньше, когда ей впервые пришлось признать, чтоДетта реально существует. Они не стали друзьями, да и не могли стать, но невызывало сомнений, что Детта Уокер может быть могучим союзником. Тем более, чтоей хватало не только силы, но и ума.

«Эта Миа тоже может стать могучим союзником, если тебеудастся перетащить ее на свою сторону. Редко кто в этом мире может устоятьперед разъяренной мамашей. Она все сметет на своем пути».

— Мы возвращаемся, — сказала Миа. — Я ответила на твоивопросы, холод ребенку вреден, да и злобы тут слишком много. Посовещались, ихватит.

Но Сюзанна стряхнула ее руку со своего запястья и подаласьназад, чтобы Миа не могла до нее дотянуться.

Холодный ветер, врывающийся в галерею между колоннами,пронизывал до костей, но и прочищал голову, помогал думать. "Часть ее — я,потому что у нее есть доступ к моим воспоминаниям. Кольцо Эдди, жители РечногоПерекрестка, Блейн Моно. Но она — нечто большее, чем я, потому что… потому что…

«Продолжай, девочка, неплохо у тебя получается, но очень ужмедленно».

«Потому что она знает и многое другое. Знает о демонах,маленьких и первородных. Знает о том, как появились Лучи, знает об этоммагическом супе творения, Приме. Но насколько мне известно, prim — это слово,которым называют девочек, всегда прикрывающих юбкой колени. Другого егозначения узнать от меня она не могла».

В голову пришла мысль о том, как этот разговор можетвыглядеть со стороны: родители изучают только что родившегося ребенка. Новогомалого. У него твой нос, да, и у него твои глаза, но, скажите на милость, откого он взял такие волосы?

«И у нее есть друзья в Нью-Йорке, не забывай об этом, —вставила Детта. — Во всяком случае, она хочет думать, что это ее друзья».

«Значит, она кто-то или что-то еще. Кто-то из невидимогомира привидений и демонов болезни. Но кто? Неужели она действительнопервородный демон?»

Детта рассмеялась.

«Она так говорит, но тут она лжет, сладенькая! Я знаю, кто она!»

«Тогда кто? Кем была до того, как стала Миа?»

И в этот момент начал звонить телефон, да так громко, что уСюзанны едва не полопались барабанные перепонки. Телефонный звонок настолько невязался с этим заброшенным замком, что поначалу Сюзанна даже не поняла, что этотакое. Твари, живущие в Дискордии, гиены, шакалы, кем бы они ни были, ужезатихшие, услышав этот звонок, вновь подняли лай.

А вот Миа, ничья дочь, мать Мордреда, сразу поняла, что этоза звук. И перехватила контроль над телом. Сюзанна почувствовала как окружающийее мир туманится, из реального становится эфемерным. Превращается в картину, неслишком, кстати, хорошую, отторгает ее от себя.