Давно наступило время ужина. Джамбалайя была готова, но кусок не лез мне в горло. В конце концов я все же заставила себя поесть и убрала со стола. Следующие полтора часа я провела на галерее, вглядываясь в темноту. Всякий раз, услышав шум мотора, я надеялась увидеть грузовик Рауля, и всякий раз это оказывалась другая машина.

Грузовик появился ближе к полуночи. Я отчетливо видела Рауля за рулем. Рядом с ним сидел его старший сын Жан. Бабушки Кэтрин не было. Не чуя под собой ног, я сбежала по ступенькам галереи.

– Где бабушка? – выкрикнула я прежде, чем грузовик успел остановиться.

– В кузове лежит, – ответил Рауль.

– Что?!

Я бросилась к кузову. Бабушка Кэтрин лежала под одеялом на старом матрасе, служившем постелью детям Рауля, когда они всей семьей отправлялись в длительные путешествия.

– Бабушка! – позвала я.

Она не отвечала.

– Что с ней? – повернулась я к подошедшему Раулю.

– Потеряла сознание от усталости. Мы хотели оставить ее ночевать. Но когда она пришла в себя, потребовала, чтобы ее отвезли домой. Мы не стали перечить. Она помогла малышу. Температура упала, и скоро он будет совсем здоров, – с улыбкой добавил Рауль.

– Рада слышать, мистер Бальзак, но бабушка Кэтрин…

– Мы отнесем ее в дом и уложим в постель.

Рауль кивнул Жану. Вдвоем они опустили борт грузовика, взялись за края матраса и подняли его. Бабушка пошевелилась и открыла глаза.

– Бабушка, что стряслось? – выдохнула я, сжимая ее руку.

– Я просто устала, ужасно устала, – пробормотала она. – Отдохну немного, и все наладится.

Веки ее опустились сами собой. Я понимала, что это зловещий признак.

– Быстрее! – скомандовала я и побежала вперед, чтобы открыть дверь.

Мужчины занесли бабушку в спальню и уложили на кровать.

– Руби, тебе помочь? – спросил Рауль.

– Ничего не надо. Я сама о ней позабочусь. Спасибо.

– Поблагодари ее еще раз от всех нас, – сказал Рауль. – Завтра утром я непременно заеду узнать, как она себя чувствует. А жена пришлет вам в благодарность что-нибудь съестное.

Я молча кивнула, и Рауль с сыном ушли. Я сняла с бабушки туфли, помогла ей раздеться. Она походила на человека, одурманенного снотворным зельем, – еле двигала руками и ногами, с трудом открывала глаза. Казалось, она даже не вполне сознает, где находится.

Всю ночь я просидела у бабушкиной постели, прислушиваясь к ее дыханию. Несколько раз она принималась стонать, но проснулась только утром. Я задремала в кресле и очнулась, когда она погладила меня по колену.

– Бабушка, как ты себя чувствуешь?

– Нормально, Руби. Только жуткая слабость во всем теле. Как я оказалась дома, в постели? Ничего не помню.

– Мистер Бальзак и его сын привезли тебя на грузовике и на руках занесли в дом.

– Ты что, просидела здесь всю ночь?

– Да.

– Бедная моя девочка. – Бабушка попыталась улыбнуться. – Жаль, что вчера мне не удалось поесть твоей джамбалайи. Хорошо получилось?

– Да, бабушка, хотя я так волновалась, что не чувствовала вкуса. Что же произошло с тобой?

– Случай оказался не из легких. Бедного мальчугана укусила змея – щитомордник. В подошву, поэтому родители и не нашли след от укуса. Он бегал босиком по траве и, видно, наступил на нее, потревожил.

– Тебе и прежде приходилось лечить людей от всяких ядовитых укусов! – возразила я. – Но в обморок ты от этого не падала!

– Ничего страшного ведь не случилось, – покачала головой бабушка. – Принеси мне холодной воды, будь добра.

Я бегом бросилась за водой. Бабушка сделала несколько глотков и снова закрыла глаза:

– Не волнуйся, девочка. Я полежу немного и встану. А ты иди поешь.

Я неохотно повиновалась и спустилась в кухню. Когда я вернулась, бабушка снова уснула.

Около полудня она очнулась. Лицо ее было желтовато-бледным, как воск, губы синими. От слабости она не могла сесть в постели, и мне пришлось поднять ее. Бабушка попросила помочь ей одеться.

– Хочу посидеть на галерее.

– Я принесу тебе что-нибудь поесть, – предложила я.

– Не надо, детка. Я хочу просто посидеть на галерее.

Опираясь на мое плечо, она сделала несколько шагов. Никогда прежде бабушкины немощи не внушали мне такого ужаса. Бабушка опустилась в качалку и, казалось, задремала. Но через несколько секунд она открыла глаза и слабо улыбнулась:

– Детка, я бы выпила теплой воды с медом.

Я выполнила ее просьбу. Бабушка прихлебывала воду из стакана, тихонько покачиваясь.

– Похоже, усталость моя сильнее, чем я думала, – призналась она.

Взгляд ее, устремленный на меня, был непривычно отрешенным. Сердце мое сжалось от тревожных предчувствий.

– Руби, не хочу тебя пугать, но все же… мне хочется, чтобы ты кое-что сделала, – продолжала бабушка. – Это… это меня немного успокоит.

Она сжала мою ладонь в своих, холодных и влажных.

– Что я должна сделать, бабушка? – спросила я, чувствуя, что слезы закипают у меня на глазах.

В горле у меня пересохло, кровь словно заледенела в жилах.

– Будь добра, сходи в церковь и позови к нам отца Раша.

– Отца Раша? – дрогнувшим голосом переспросила я. – Но зачем? Зачем?

– На всякий случай, дорогая. Чтобы на душе у меня воцарился мир. Прошу тебя, успокойся, – уговаривала бабушка. – Будь сильной.

Я молча кивнула и сглотнула слезы. Бабушка не должна была видеть, что я плачу. Поцеловав бабушку в щеку, я собралась бежать. Но тут бабушка схватила меня за руку и притянула к себе.

– Руби, помни о нашем разговоре! – произнесла она. – Если со мной что-нибудь случится, ты здесь не останешься. Ты обещала.

– С тобой ничего не случится, бабушка.

– Конечно, детка, но обещание есть обещание.

– Да, бабушка. Я сдержу слово.

– Ты найдешь своего отца?

– Да.

– Вот и хорошо, – прошептала она, удовлетворенно закрывая глаза. – Вот и хорошо.

Несколько мгновений я не сводила с нее глаз, потом резко повернулась, сбежала по ступенькам и что есть мочи помчалась в церковь. По дороге я дала волю слезам и рыдала так, что грудь моя едва не разрывалась. Тем не менее я добежала до церкви быстро, как никогда.

Дом священника находился рядом с церковью. Мне открыла экономка отца Раша. Звали ее Адди Кочран, и она служила у него целую вечность.

– Моя бабушка хочет видеть отца Раша, – выдохнула я, едва сдерживая слезы.