сладкие речи, так это Тристану. У него было целых два с половиной десятилетия речей о том, что не стоит поднимать шум, быть тихим и, помимо всего прочего, не создавать проблем для других. Дерек поднимал шум. Дерек создавал проблемы. Его родители ясно дали понять, что это не те качества, которыми стоит обладать. Так что Тристан застрял с дерьмовым расписанием занятий в тесных общажных комнатах и с родительскими указами, которые предпочитал игнорировать.

Но все его желание смириться с тем, что есть, боролось с нуждой поступить правильно, ради своего работодателя. Но отнюдь не лицо Роберта Кристофера всплыло в мозгу Тристана. Конечно, впечатлить большого босса было бы здорово, но он мог думать лишь о Рави. То, как мужчина будет гордиться им. То, как он разобрался с этой ситуацией. То, как Рави будет смеяться, когда Тристан расскажет ему эту историю позже. Только мысли о коллеге заставили его пойти искать персонал конференции.

Он сможет сделать это для Рави.

* * *

У Рави не было сотрясения, но ему пришлось лишиться небольшого участка волос вокруг ушей, для того чтобы врач мог наложить ему швы. Доктор без конца повторял, как ему повезло, но Рави не был уверен, что то, что он стал жертвой любителя стрижки, можно назвать удачей. Его плечо и ключица также не были сломаны, но был отвратительный разноцветный синяк. Они отпустили его лишь к концу дня, с кучей обезболивающих и со строгими указаниями насчёт того, как ухаживать за швом и как не стоит мыть голову в течение нескольких дней.

Было глупо, впадать в депрессию, но именно это он и сделал. В течение дня мужчина получил кучу сообщений от Тристана, которого интересовало в порядке ли Рави. И это было... мило. И да, довольно сильно поддерживало настроение Рави.

"Я наконец-то свободен", — написал Рави. — "Подойду к стенду, когда такси высадит меня".

"Нет, не подойдёшь. Ты пойдёшь ОТДЫХАТЬ", — Тристан ответил почти мгновенно. Парень был весьма загадочным по поводу того, как идёт установка стенда, но голова Рави и, правда, пульсировала. К тому времени как такси подъехало к отелю, он уже был измотан, так что, выполняя рекомендации Тристана, отправился прямиком в номер, предварительно сообщив об этом в смс.

"Ты такой подкаблучник", — прошептало ему подсознание.

"Я бы сделал тоже самое ради любого друга", — попытался убедить себя Рави. Но затем вспомнил, насколько хорошо ощущались руки Тристана, которые держали его, пока ему было больно, и он знал, что целиком и полностью облажался.

* * *

Рави разбудило жужжание собственного телефона. Чёрт. Время ужина уже прошло, а Тристан всё ещё не вернулся. Он ответил на звонок, готовясь услышать о какой-нибудь катастрофе со стендом, но услышал единственное, что было хуже, сходящего с ума, Тристана - свою мать.

— Равикар! Наконец-то. Почему ты не отвечаешь на звонки своей семьи?

— Я был занят работой, — Рави осторожно сел. Он не собирался говорить матери о травме. Если она узнает, что он был ранен, то прилетит ближайшим рейсом, чтобы нянчиться с ним. — Я в командировке в Сиэтле.

— Ох. Поглядите-ка, какой важный стал со своей новой работой, — одобрение в её голосе смягчило его раздражение.

— Как у тебя дела, Ма? — спросил он, потирая болевшую шею.

— Авани сегодня приедет на примерку платья. Завтра мы пойдём в город, но сегодня вечером занимаемся карточками с ответами на приглашения и планировкой рассадки гостей. Почему у нас нет твоей карточки? — английский матери, когда она злилась, приобретал сильный акцент.

Рави сделал глубокий вдох. Настало время всё прояснить.

— Потому что я не приду. Я занят по работе.

— Даже не думай. Ты так много работаешь, что пропустишь свадьбу своей младшей сестрёнки?

— Я заглажу свою вину перед ней...

— Нет никакого "заглажу вину". Есть только ты, её бхай*, который должен выполнять возложенные на него обязанности (прим.пер.: бхай — брат, в переводе с хинди).

— Бхай Харэш может всё сделать, — Рави ненавидел перекладывать роль старшего брата на своего кузена, но ради своего душевного равновесия лучше поступить так, чем находиться там.

— Не оскорбляй нас этим. И у меня на примете есть несколько милых девушек. Хорошие семьи, некоторые из них наши старые друзья. Ты придёшь.

И вот она, причина, по которой он абсолютно точно не явиться.

— Ма. Меня не интересуют девушки. И тебе это прекрасно известно. Я гей.

Она издала звук отвращения.

— Не будь смешным. Мой сын не может быть... этим. Тебе просто нужно встретить правильную девушку. Дади и я всё обсудили. И составили список. В этот раз ты прислушаешься к нам и будешь очень счастлив (прим.пер.: дади — бабушка, в переводе с хинди).

Едва ли. Рави не мог представить ничего более жалкого, чем отношения с несчастной девушкой, которую выбрали его мать и бабушка. Хотя ладно, мог, например, то, что его мать продолжала утверждать, что её сын не гей, даже спустя десять лет с того момента как он впервые признался. У него были друзья среди Дези, и даже среди Гуджарати (прим.пер.: население штатов Индии Гуджарат и Дези), чьи родители смирились с их ориентацией. Была даже подруга транссексуал, которая нашла полное принятие в своей семье. Родители подруги были на её свадьбе с белой женой, но Рави застрял с консервативными мамой и бабушкой, которые посетят не традиционную свадьбу не раньше, чем начнут есть мясо.

С другой стороны, он знал людей, которые были полностью оторваны от своих семей. Что, бесспорно, отстой, но нахождение в странном состоянии неопределенности, при котором его мать продолжала настаивать на полном отказе от своей ориентации, очень изматывало.

— Ма. Я не приду и на этом точка.

Она издала кудахтающий звук.

— Мы поговорим об этом после того, как ты вернёшься из командировки. И можем достигнуть консенсуса позже. Ты же не хочешь разочаровывать Авани, Равикар? Я знаю.

Нет, конечно, он не хотел подвести Авани, поэтому избегал её. Мужчина знал, что та будет очень расстроена. Она была его первым другом, единственным кормильцем в семье, и девушка не заслуживала этого. Но Рави не смог придумать, как сделать всё менее унизительным и мучительным для себя самого.

Рави удалось закончить разговор с матерью как раз в тот момент, когда дверь в номер распахнулась. Было по-настоящему нелепо то, как быстро с него слетел