— Вас укачивает?

— Иногда. Так что лекарство пью на всякий случай. Ладно, до свидания.

Когда Золина ушла, Смирнов двинулся вдоль левого борта. Уже начинали доноситься голоса, навстречу прошмыгнули несколько пассажиров. Следователь добрался до кормы и поднялся на верхнюю палубу, где накануне был концерт. Здесь уже все было убрано, кроме сцены — ее предполагалось использовать еще не раз. Барная стойка тоже была на месте, но ее накрывал брезент. Смирнов подошел и отогнул край, чтобы заглянуть под него — просто на всякий случай.

— Ищете, где бы выпить? — окликнул его появившийся на палубе Кожин. На нем была цветастая рубаха и гавайские шорты с пальмами. На ногах — резиновые шлепки. В руке техник держал бутылку пива. — Я вот опохмеляюсь, — ухмыльнулся он, подходя ближе.

— Хорошо вчера погуляли? — осведомился Смирнов.

— Неплохо. А вы?

— Мы на службе.

— Ах да. Я и забыл.

— Разве?

Кожин широко улыбнулся, но глаза у него оставались настороженными.

— Действительно, вы правы: забыть о том, что вы тут по делу, невозможно, — признался он.

— Зачем вы сюда пришли? — спросил Смирнов.

Техник пожал плечами:

— Просто так. Подышать свежим воздухом? А вы?

— То же самое.

— Вас не беспокоит морская болезнь?

— Пока нет.

— Она проявляется не сразу. Зато потом…

— Вы часто плаваете?

— Не особенно. Но морской болезнью не страдаю. — Кожин сделал глоток из бутылки, пригладил огромной ладонью рыжеватые волосы.

Глядя на его непропорционально большие руки, Смирнов невольно вспомнил Голема из своего сна.

— Ладно, пойду, — произнес техник, подавив отрыжку. — Скоро завтрак, надо освежиться.

Когда он убрался с палубы, Смирнов обошел брезент, которым был накрыт бар, и оперся на перила. Ладони чувствовали нагретый солнцем металл, от которого поднимался едва ощутимый запах краски, — должно быть, «Фаэтон» недавно подновляли.

До сих пор Смирнов не мог выделить наиболее подходящего подозреваемого, и это его беспокоило. Он постоял еще немного и уже развернулся, чтобы уйти, когда услышал мужские голоса: кто-то поднимался по трапу. Полицейский принял решение всего за пару секунд и нырнул под брезент. Там можно было стоять в полный рост, но он предпочел присесть на корточки возле барной стойки.

Когда двое мужчин поднялись на палубу, он сразу узнал голос Самсонова. С ним был кто-то еще, говоривший тихо, резко и, как показалось следователю, слегка раздраженно.

— Как вы это объясните? — спросил он.

Затем последовала пауза, и через несколько секунд щелкнула зажигалка.

— Подождите, — попросил Самсонов.

Он быстро обошел вокруг брезента, словно проверяя, что с другой стороны никого нет. Заглядывать под него он не стал, иначе увидел бы притаившегося и обратившегося в слух Смирнова.

— Так что вы говорите? — переспросил профессор, возвратившись к собеседнику, хотя ясно было, что он все отлично слышал. Просто вопрос вызвал у него чувство дискомфорта.

— Как вы объясните смерть этого акушера? — произнес незнакомец, проходя на середину палубы.

Самсонов двинулся следом.

— Я не знаю, — ответил он напряженно.

— Единственная связь между ним и лабораторией — роды вашей жены.

— Я понимаю.

— А я нет. И меня это сильно беспокоит. И не только меня.

— Уверяю, что не могу объяснить, по какому принципу преступник выбрал жертвы, — медленно, тщательно подбирая слова, проговорил Самсонов. — Этого не знает даже полиция.

Мужчина хмыкнул.

— Об этом вы едва ли можете судить, — сказал он отрывисто. — Смирнов вам не даст полной информации по делу. Он опытный и очень толковый следователь.

— Думаете, он найдет убийцу?

— Рано или поздно.

— Что это значит?

— Ну, может, он и не поймает его до того, как погибнет еще кто-нибудь, но уж после этого наверняка.

— Не очень обнадеживает, — заметил Самсонов.

— Я здесь не для того, чтобы вас обнадеживать, — отрезал незнакомец.

— Вы должны нас защищать, это в ваших интересах, — заявил профессор с легким вызовом.

— Возможно.

— В каком смысле? Вы не уверены? — Кажется, ответ собеседника действительно изумил Самсонова.

— Вначале мы должны понять, почему убили Липина. Если по ошибке, то вы можете рассчитывать на нашу…

Неизвестный собеседник прервался, потому что по трапу торопливо поднялась стайка молодых людей обоих полов. Они шумно рассредоточились по палубе, и разговор между Самсоновым и незнакомцем прекратился. Смирнов выждал еще немного и решил, что они ушли, чтобы продолжить разговор в другом месте. Он слегка приподнял край брезента и, убедившись, что поблизости никого в данный момент нет, выбрался наружу.

Не обращая внимания на молодых людей, он оглядел палубу. Ни Самсонова, ни его собеседника здесь не было. Смирнов подошел к трапу, спустился и отправился вдоль борта, высматривая профессора. Он хотел знать, с кем он говорил. Этот человек знал Смирнова, но полицейский был уверен, что его голоса он раньше не слышал.

Однако ему пришлось побегать по пароходу, прежде чем он наконец нашел Самсонова. К досаде следователя, генетик был с супругой. Они направлялись в столовую.

Дымин, к удивлению Смирнова, к завтраку спустился.

— Не хотел бросать тебя одного, — шепнул он шутливо, садясь рядом.

Через полчаса полицейские отправились на нижнюю палубу, где обычно было меньше пассажиров, в основном стремившихся наверх (там открывался отличный вид на реку и раскинувшиеся вдоль берегов пейзажи). Смирнов рассказал Дымину то, что слышал, пока сидел под брезентом. Опер слушал, нахмурившись, и курил сигарету. Когда следователь закончил, он сказал:

— Слушай, Валер, а кто может защищать лабораторию? Бандиты?

— Только если они там втихаря варят наркоту.

— Думаешь, так и есть? — с сомнением спросил Дымин.

— Нет, вряд ли.

— Значит, есть третья сторона, которая тоже пытается разобраться в случившемся, — задумчиво проговорил опер. — И они не могут понять, при чем тут Липин.

— Заметь, смерть Базарова у них удивления не вызывает.

— Ну, он-то, по крайней мере, работал в лаборатории.

— Знаешь, — сказал Смирнов, — этот мужик знает, что наворотили Марухин и сотоварищи. И покрывает их.

— Все это пахнет большими конторами, — проговорил Дымин. — Понимаешь, о чем я?