Она выругалась и нахлобучила шляпу. Чем дольше это продолжалось, тем больше она понимала, что хочет именно этого чертова жеребца.

– Твоя взяла. Не отставай, ждать не буду. Возьми все, что нужно, с собой – палатку, еду, снаряжение, – потому что я не собираюсь делиться. И держи свои руки при себе, это не поездка по тропе воспоминаний.

– И в мыслях не было.

* * *

Он не мог дать точный ответ, зачем ему это. Все доводы, которые он приводил, были достаточно правдивы, но причина была не в них. Ведь по правде говоря, он предпочел бы не оставаться наедине с Лил даже на час, не говоря уже о паре дней, куда спокойней было просто держаться подальше.

Но куда меньше ему хотелось отпускать ее одну в горы.

Он успел осознать, что поступил глупо, пока они ехали рядом в гробовой тишине. Она могла направляться куда и когда хотела. Он не воспрепятствует ей в этом, даже если захочет. Он мог бы не выяснять, что она куда-то поехала, а значит, и не думал бы об этом. Не думал и не тревожился бы.

Но раз уж он знал, то не мог не поехать следом.

И все же у этой спонтанной поездки было несколько явных преимуществ. Например, благословенная тишина. Он слышал шепот ветра в кронах деревьев, стук копыт по заснеженной земле, скрип кожаного седла.

На день-два можно было выкинуть из головы все хлопоты. Не думать о деньгах, накладных расходах, уходе, кормлении, здоровье деда, настроении бабушки.

Он мог сделать то, на что у него не было времени, а может быть, и желания, с тех пор как он вернулся в Южную Дакоту.

Он мог просто быть.

Они ехали целый час, не проронив ни слова, прежде чем она остановилась; он тоже натянул поводья и встал рядом с ней.

– Это глупо. Ты ведешь себя просто по-идиотски. Возвращайся на ферму.

– Ты что, не можешь дышать со мной одним воздухом?

– Ты можешь дышать всем воздухом, каким захочешь. – Она обвела рукой пространство. – Здесь километры воздуха. Я просто не вижу в этом смысла.

– При чем тут смысл? Мы просто движемся в одном направлении, и только.

– Ты даже не знаешь, куда мы едем!

– Ты едешь к тому лугу, где когда-то увидела, как пума задрала бизоненка. Примерно там же мы потом нашли тело девушки.

Ее взгляд вспыхнул:

– Откуда ты знаешь?

– Я слышу людские разговоры, хочу я того или нет. И речь идет в том числе о тебе. Ты всегда туда ездишь, когда хочешь побыть одна.

Казалось, следующая реплика далась ей с большим трудом:

– Ты бывал там с тех пор?

– Да.

Она похлопала Рокки по шее, чтобы тот снова пустился вперед легкой рысью.

– Думаю, ты в курсе, что убийцу так и не нашли.

– Возможно, у него была не одна жертва.

– Не одна? Но кто еще?

– Две девушки в Вайоминге, одна в Айдахо. Все походницы, путешествовали в одиночку. Вторую убили через два года после Мелинды Баррет. Третью спустя тринадцать месяцев после второй. Последнюю еще через полгода.

– Откуда ты знаешь?

– Я был полицейским, – пожал он плечами. – Интересовался этим делом. Следил за похожими преступлениями, собирал факты. Все убийства объединяют похожие черты: удар по голове тупым предметом, затем – удар ножом. И все это в отдаленных районах. Убийца забирал их рюкзаки, документы, ценности. Оставлял тела на растерзание животным. Было сразу несколько нераскрытых дел подряд. Но на четвертом убийстве все прекратилось. Одно из двух: он избрал новый метод убийства или его поймали на чем-то еще и теперь он в тюрьме. И есть еще вариант: он попросту мертв.

– Четыре жертвы, – повторила она. – Четыре женщины. Должны быть подозреваемые или зацепки.

– Ничего, что навело бы на след. Я думаю, он умер либо сидит в тюрьме. Прошло слишком много времени, и с тех пор больше не было преступлений с похожим почерком.

– Да, а люди не меняются настолько. В смысле не меняется их суть, – пояснила она, поймав удивленный взгляд Купера. – Способ убийства – отражение внутренней сути убийцы. Он необязательно будет убивать тех, кого знает лично, верно? Это не так важно. Дело в типе жертвы – или добычи. В его случае это одинокая женщина на укромной территории. Территория может меняться, но добыча – нет. И в случае успеха хищник продолжает охотиться.

Она замолчала, решив дать ему время на ответ; но он не сказал ни слова, так что она продолжила:

– Я искренне думала – или же убедила себя, – что с Мелиндой Барретт произошел какой-то несчастный случай. Или же что, по крайней мере, это была ее личная история. Что она стала жертвой кого-то знакомого – или просто кого-то, кто ее знал.

– Ты оставляла метку на том месте.

– Кажется, да. Что-то должно было остаться. Четыре года назад я пометила там самца. Он перебрался в Вайоминг. Пару дней назад мы получили сигнал с нашей инфракрасной подвижной камеры. Записи с нее получают множество просмотров. Видео с животными в заповеднике или в полевых условиях – популярная рубрика у пользователей сайта.

Она вспомнила, что не собиралась с ним разговаривать. Да и не диалог это получался. Скорее уж монолог.

– А ты стал разговорчивым за эти годы, – отпустила она шпильку.

– Ты сказала, что не хочешь компании.

– Не хотела и не хочу. Но ты все равно здесь, так что…

Тогда он поинтересовался:

– Камеры часто выходят из строя?

– Они требуют регулярного техосмотра. Погода, дикие животные, неаккуратные туристы – все что угодно может стать форс-мажором, от которого камера придет в негодность.

Лил остановила лошадь у ручья. Снег здесь лежал высокими сугробами и был испещрен следами животных, которые приходили поохотиться или попить.

– Напоминаю: мы не на ностальгической прогулке, – сказала она. – Здесь всего лишь хорошее место для лагеря. Я собираюсь поставить палатку, прежде чем отправиться вверх.

Это было выше по реке от того места, где они часто устраивали пикники. И от места, где они впервые стали любовниками. Они не обменялись ни словом об этом, но она-то знала. Лилиан Шанс знала каждый метр этой территории так же хорошо, как другие женщины знают содержимое своего шкафа. Возможно, даже лучше. Куп спешился вслед за ней, и они поставили две палатки – на расстоянии примерно пяти ярдов[12] друг от друга.

Завидев, как тщательно он блюдет дистанцию, Лил ухмыльнулась, но он это проигнорировал.

– Ну, как там дела с твоим новым жильем? – спросила она, стоило им снова оседлать своих лошадей. – Или это не мое дело?

– Все путем. Скоро можно будет переезжать.

– Получится что-то вроде кондоминиума.

– Просто у всех будет свой уголок, вот и все.

– Мне это знакомо. Пока я не перебралась в собственный дом, стоило мне приехать и пожить возле родителей какое-то время – меня будто откатывало к шестнадцатилетнему возрасту. И неважно, сколько пространства ты займешь: наступает возрастной рубеж, после которого жить с родителями, бабушками и дедушками – это попросту странно.

– По-настоящему странно слышать скрип кровати и знать, что твои бабушка и дедушка занимаются сексом.

Она подавилась и фыркнула от смеха:

– О боже!.. Вот спасибо, что поделился