было преследование и, набрав уже неплохую скорость, готов был схватить Хитрюгу, но, страховавший беглеца, Поджеро выскочил и толкнул хромоного так, что тот проехал на боку метра три по мостовой от чего получил разные телесные повреждения. Потом хулиганы скрылись и Пиноккио пришлось приложить усилие, чтобы их догнать.

Пацаны были веселы, видимо, дело удалось. Они с удовольствием вспоминали, как хромоногий нищий кувыркался на мостовой, и смеялись при этом. Причём каждый не преминул упомянуть свои заслуги в этом криминальном деле. Веселясь, они добрались до портовой лавочки, где приобрели две бутылки самого дешевого вина, немного сыра, краюху хлеба и пачку плохих папирос. После чего, покуривая, пацаны направились к морю. Но не в порт, а чуть севернее, вдоль берега, за город. Тут Пиноккио почувствовал, что следить стало сложнее, местность стала открытой, и людей вокруг не было.

«Тут никто и крика не услышит, если меня поймают, даже и могилки не найдут», — размышлял он со страху. Но, как известно, страх — плохой помощник, и Буратино гнал от себя это чувство, продолжая своё дело. А хулиганы, наконец, вышли на чудесный берег моря. Жёлтый песок пляжа был окружён невысокими горами, которые были покрыты кустарником. По склонам этих гор бежал крупный ручей, а на песке посреди этого дивного пейзажа стоял симпатичный сарайчик и лежала лодка.

«Вот здесь их логово, — решил Пиноккио, прячась при этом в кустах на горе, — их бандитский вертеп. А какое красивое место себе выбрали!» А хулиганы тем временем разделись догола, искупались и, взяв из сарая удочки, сели в лодку и стали ловить бычков и другую рыбу. Пиноккио тем временем наблюдал за ними, отвлёкшись от наблюдения всего один раз, чтобы попить водички из ручья.

«Какая хорошая жизнь у этих хулиганов, — с завистью думал он, глядя, как пацаны ловят рыбу, — я бы тоже хотел быть с ними, жаль, что всё так сложилось и мы оказались по разные стороны баррикад». А солнышко тем временем покатилось вниз, к вечеру. А наш герой продолжал занимать свой пост и страшно завидовал пацанам, которые, наловив рыбы, снова искупались и начали готовить себе еду. Они собирались жарить рыбу. Хитрюга вытащил из домика сковородку, Беззубый собрал дров и развёл костёр, только один Поджеро бездельничал. Он отламывал маленькие кусочки хлеба и сыра и запивал их маленькими глоточками вина, совмещая этот процесс с курением. В общем, все были при деле.

Когда рыба начала жариться, а ветерок донёс её запах до Пиноккио, тот чуть не потерял сознание, ему ужас как захотелось рыбки, но усилием воли парень вернул сознание на место и, несмотря на завывания желудка, продолжал наблюдать за хулиганами. А те наслаждались жизнью, они ели рыбу, сыр, хлеб, запивая всё это вином. И пиршество продолжалось до захода солнца. После захода хулиганы собрались по домам. Они были сыты, довольны и слегка пьяны. Пацаны прошли мимо сидящего в кустах Буратино, распевая задушевную песню:

Мы бежали по шпалам, уходя от конвоя,

Ты внезапно упала на вагонном пути.

Я бы отдал полжизни за один только вечер,

Проведённый с тобою, у тебя на груди.

Пиноккио продолжал следить до тех пор, пока они не разошлись по домам. Не смотря на страшный голод, он не поленился выяснить, где живёт главный хулиган Поджеро. И только узнав адрес этого бандюги, Буратино побежал домой.

Как хорошо оказаться дома после долгого дня, где есть хоть один родной человек. А папаша мирно храпел, как убитый. Пиноккио с удовольствием повалился на свой коврик-дерюжку, служивший ему постелью, и подумал: «Теперь я понимаю, что значит отеческий дом. Жалко, что кушать уж очень хочется».

— Ну как прошёл день? — заскрипел из-под комода Говорящий Сверчок.

— Хорошо, — ответил Буратино, поудобнее укладываясь, — только…

— Что только? Не тяни, рассказывай.

— Только ничего такого важного я не узнал, и кушать очень хочется.

— Кушать? — несколько секунд под комодом происходило какое-то таинство, а затем оттуда появилась здоровенная горбушка высохшего хлеба, вся в пыли и паутине. — Возьми сухарик, размочи его в воде, ешь и рассказывай давай.

— Ой, спасибо, — радостно воскликнул Пиноккио.

— Да не ори ты так, а то разбудишь своего недоделанного папашу. А у него неприятности какие-то. Ему кто-то сегодня набил морду. Так что он не в духе.

— Хорошо, — прошептал мальчик, отряхивая сухарь от грязи. Затем сбегал налил в кружку воды, взял шепотку соли и сел к комоду поближе пировать и рассказывать. — Значит так, хулиганы — они и есть хулиганы. Первым делом они сбежали с уроков, потом хотели своровать платья у купающихся прачек, потом подбили глаз садоводу, у которого ограбили сад, потом ограбили кружку для подаяний в церкви, что у рынка, потом отправились за город. Там у них есть сарайчик, приличный и запирается на замок, и лодка есть, а ключ от замка они прячут над косяком. Вот и всё, вроде. Наверное, это мало?

— Не так уж и мало, — как-то зловеще произнесло насекомое.

— Вы полагаете, этого может быть достаточно? — спросил Буратино и очень громко откусил сухарь.

— Потише ты хрумкай сухарями, — зашипел Говорящий Сверчок, — может быть, того, что ты узнал, и достаточно, а, может быть, и нет. А что в этом сарайчике?

— Не знаю точно, сковородка, вёсла, удочка, полбутылки оливкового масла, остатки хлеба, пустые бутылки.

— И всё это они запирают на ключ?

— Да.

— Очень хорошо, — задумчиво произнёс Говорящий Сверчок, — очень даже мило. Всё складывается в твою пользу.

— Правда? А что складывается в мою пользу?

— Всё. Я думаю, мы сможем решить проблему с хулиганами, они нам за всё заплатят, но тебе придётся как следует потрудиться.

— А как это «как следует»? Что мне придётся делать?

— Ограбить лавку галантерейщика Паоло.

— Мамочки! Я, наверное, не смогу, — Пиноккио даже перестал грызть сухарь.

— Прекрати ныть раньше времени. При правильной организации это несложно. Разве что только тебе придётся потаскать ворованное. А его для твоих хлипких плеч будет немало, но делать нечего, — партнёра проверенного у тебя нет, поэтому придётся все делать самому.

— Я боюсь. Знаете ли, синьор Говорящий Сверчок, я когда термос украл, у меня сердце в пятки падало, а здесь целую лавку ограбить.

— Прекрати трусить, что ты как баба. Всё сделаем в лучшем виде, комар носа не подточит.

— Какой