Мы были созданы для этого. Тебя создавали, чтобы причинять боль и убивать. Ты — не боец в смертельных поединках.

Валентин оскалился, выпрямляясь перед Заалом.

— Я могу убивать более изобретательными способами, чем ты, Костава. Я могу убить тебя так, как ты и представить себе не можешь.

Он посмотрел на меня и сказал:

— Я с вами.

— Он будет нам помехой, — возразил Заал, поскольку Валентин практически излучал смерть.

— Там моя сестра! Ее сделали шлюхой того хрена, и вы собираетесь идти без меня? Здесь без вариантов.

— Он знает тебя, — ответил я, затем посмотрел на Заала, — как и тебя.

Они оба посмотрели друг на друга, потом на меня.

— Я иду, — сказали они в унисон.

Я глубоко вздохнул и, повернувшись к Виктору, заявил:

— Меня он не знает. Никто не узнает меня в той яме. Мой ГУЛАГ был на Аляске. Из того, что нам известно, его опустошили после того, как я сбежал, и больше не открывали. Я — единственный, кого он не знает.

— Лука, — обратился ко мне мой отец.

Я повернулся к нему. Его лицо было красным от разочарования. Я понял почему. Он не хотел, чтобы я уходил.

Виктор шагнул вперед.

— Нам нужно представить трех бойцов или ни одного, Лука, — он махнул рукой в сторону Заала и Валентина. — Я думал о том, как их представить.

— Как? — спросил Заал.

Пожав плечами, Виктор ответил:

— Мы выпустим вас под выдуманными именами. Не бойцами Волкова или Толстого, а ложным именем. Абель и его братья позаботятся о том, чтобы мы попали в список без проверки. Мы можем сказать, что наши люди купили этих двух бойцов у мужчин, которые ими владели. Заала у Джахуа и Валентина у Госпожи.

— Госпожа была его сестрой, — возразил я. — Он убьет Валентина, как только увидит.

— Я иду, — прогремел Валентин.

Я протянул ему руку, давая понять, чтобы он замолчал. Он послушался, но его губы скривились в раздражении.

— Арзиани ненавидел свою сестру. Она была проклятием его существования. Абель рассказал, что когда Арзиани узнал о ее смерти, то рассмеялся. Он знает, что без нее его жизнь станет только лучше.

Виктор бросил встревоженный взгляд на Валентина, но продолжил:

— Абель также сказал, что единственное, что его волновало в смерти его сестры, — это мона, которая была у Госпожи, — он кивнул в сторону Валентина и пояснил, — его сестра. И теперь, когда он владеет ей, ему плевать на все остальное.

Мой пульс учащенно забился при мысли о возможности снова участвовать в боях. Но более важным было убить Арзиани и раз и навсегда покончить с рабством. Положить конец тому, что детей продают, словно куски мяса, тестируют, как подопытных крыс, заставляют драться и забывать, что они люди. Машины для убийств, не более.

Мой разум закружился от этой информации. Посмотрев на Валентина, я сказал:

— Если ты идешь, нам придется научить тебя основам боя в яме. Мы научим тебя обращаться с оружием.

— У меня есть мои пиканы, — ответил он.

— Оружие и приспособления для скота не допустимы на ринге, — парировал Заал.

Брови Валентина поднялись вверх, и он сказал:

— Но короткие металлические копья останутся. Я привык ощущать их в руке, используя щупы. Они часть меня. Я также могу быть эффективен, даже без электрического заряда.

Заал повернулся ко мне и кивнул. Развернувшись к ним обоим, я объявил:

— Если мы делаем это, если мы войдем туда, живыми мы можем не вернуться.

Вокруг нас воцарилась тишина. Валентин первым шагнул вперед и проговорил:

— Я иду. Тот мудак сделал меня таким… таким, каким я сейчас являюсь. И у него моя сестра. Я иду. И не собираюсь умирать. Я не умру, пока его сердце не остановится.

Я кивнул, затем посмотрел на Заала. Скрестив руки на груди, он признался:

— Я не хочу драться снова. Я хочу жить с моей Талией. Но… — он вздохнул, и я заметил, как всплывают его внутренние демоны. — Но Арни и меня создали там. Сделали нас бойцами для сражений в детских ямах. — Он покачал головой. — Пока Арзиани и его Кровавая Яма не будут разрушены, мы никогда по-настоящему не будем свободны, не так ли? Все, через что каждый из нас прошел, было создано там.

Заал посмотрел на моего отца и Кирилла.

— Арзиани — это большое предприятие. Больше, даже чем Братва Волкова. Если мы хотим сохранить свое положение здесь, если мы хотим дать нашим женщинам хорошую жизнь, безопасную жизнь, мы должны остановить того человека сейчас. До того, как он придет за нами. Давайте сразимся с ним, — лицо Заала омрачилось от желания убивать, но он закончил, — прежде чем он придет за нами.

Каждое слово Заала нашло отклик в моем сердце. Я повернулся к Виктору:

— Когда турнир?

— Через четыре недели, — ответил он, — будет длиться четыре дня. Сначала будут бои по два человека до тех пор, пока в финал не выйдут четверо. Ни один боец не будет в паре с товарищем по ГУЛАГу, если они встретятся в финале. Затем начнется битва за чемпионство. Победитель получает свободу. Турнир Арзиани дарует свободу.

Я приподнял бровь. Свобода для мужчин, плененных и вынужденных сражаться, заставит их биться намного изощреннее. Их будет трудно победить.

— Нам нужно попасть в финал, — подытожил я, посмотрев на Заала и Валентина.

Они оба кивнули.

— Мы используем следующие недели, чтобы изучить яму и спланировать, как атаковать.

Я оглянулся на Виктора и приказал:

— Свяжись со своим контактом. Мы должны быть уверены в том, что они наши союзники, а затем используем их влияние, когда встретимся там с теми, кто не предан Арзиани и его делу. Пообещай им то, что они хотят. Деньги, жизнь здесь, в Нью-Йорке, все, только чтобы мы попали в Кровавую Яму. Мы вытащим их оттуда.

Виктор кивнул и выскочил за дверь Подземелья. Заал и Валентин подошли и встали рядом. Заал положил руку мне на плечо. Когда я встретился с ним взглядом, он кивнул, никаких слов не требовалось. Я видел конфликт в его глазах также, как и чувствовал свой собственный.

Мы были абсолютно разными. Имели разные жизни. Но в то же время, пока Арзиани — кукловод нашего личного ада